Тореадор - стр. 3

Время шло. Когда мне было лет восемь, или около того, я точно не знаю, весной отец отвел меня к пастуху, чтобы я помогал пасти коз и коров. За это меня кормили хозяева этих животных. Я вставал на заре, будил маленькую Лауру, и мы шли собирать стадо. Старый пастух был добрым. Он нам рассказывал разные интересные истории. Лаура тихонько сидела под деревом и играла с камешками и травой, или ходила вместе со стариком, рассматривая разные растения и корешки. А я чистил коров и черного быка. Этого быка боялись в нашем селении все. Он был огромный, как гора, с длинными рогами, если пройти мимо него быстро или побежать, глаза быка наливались кровью, он низко наклонял голову … и его было не остановить. Так он затоптал прежнего помощника пастуха. Никто не хотел пасти это стадо. Даже мимо старались никогда не проходить. Я совсем не боялся этого быка. Наоборот, меня постоянно тянуло к нему. Мне нравилось чесать ему под горлом и за ушами. Бык, при этом так смешно фыркал, и облизывал мне руки и лицо. Но вот однажды, случайно, маленькая Лаура побежала ко мне с горки, как раз мимо него. Он моментально озверел и погнался за девочкой. Она закричала. Я выскочил наперерез быку и стал прыгать перед ним, уворачиваясь от его острых рогов. Потом развернулся и побежал к реке. Бык погнался за мной. Я с разбега прыгнул в ледяную воду, бык тоже. Вода сразу успокоила быка. Он жалобно замычал, стоя по шею в воде. Я подплыл к нему, сказал несколько ласковых слов и почесал за ухом. Потянул за веревку с колокольчиком на шее и вывел его на берег. Там уже собрались люди. Они что-то кричали, но подойти ближе не решались. Я отвел быка в стадо. В тот раз я простудился и долго потом кашлял, а в реке потерял один башмак. Дома мне сильно влетело от отца. Первым делом он спросил, где мой нож. Убедившись, что тот, как и прежде в ножнах на поясе, он слегка успокоился, но выпорол меня своим ремнем. До самой осени я ходил босиком. Только когда на улице стало совсем холодно, мне выдали старые башмаки. Зато я стал любимцем в нашем селении. Хозяйки выносили мне хлеб и сыр, иногда молоко в кружке. Больше мы с Лаурой не голодали. А по праздникам я дразнил молодых бычков на потеху соседей. Два лета я помогал пастуху. Потом отец сказал, что я достаточно подрос, и должен помогать ему ловить рыбу. Мне совсем не нравилось море. Хотя я мог долго плыть не уставая и хорошо нырял, на спор задерживая дыхание. Пришлось учиться перебирать сети и постигать морское дело. Между тем, отец продолжал гонять меня, заставлял драться на ножах, учил убивать. Когда меня обзывали или оскорбляли моих родителей, меня это не задевало, я молчал, не поддаваясь на провокации. Но стоило однажды отцу поднять руку на Лауру, кровь бросилась мне в голову, я выхватил свой нож… и с тихой яростью пошел на него. Тогда, впервые, он слегка испугался и даже посмотрел на меня уважительно, оттолкнув сестру в сторону. Затем тоже достал свой нож и стал меня подзадоривать, чтобы опять устроить игры до первой крови. Когда я увидел, что Лаура убежала, сразу же остыл, спрятал нож, развернулся и ушел, сказав перед этим: "Если ты или кто бы то ни был, только пальцем дотронется до Лауры, я убью любого". Я сказал это тихо, но так убежденно, что он расслышал и осклабился в усмешке, но ничего не сказал.