Топор правосудия - стр. 45
– Не знаю, – нахмурился Струге. – Профи не станет дубасить свидетеля «мокрухи» обрезом по голове.
– Значит, нужно искать у бывших или настоящих.
По ходу разговора Антон стал замечать, что прокурор мало-помалу приводит свой внешний вид в состояние походного. Рубашка, галстук и костюм сменились на спортивную майку, свитер и джинсы.
– Ты куда это собираешься?
– Ты говорил, что наркоманов с Малой выгреб Марков? Так поехали! Думаю, вся братва еще там. Их слишком много, чтобы опера смогли с ними разобраться очень быстро. К ним ко всем нужно подобрать ключик… – Пащенко вынул из шкафа теплую спортивную куртку и прошел в коридор.
– Какой ключик?
– Разводной, Струге. Разводной!
Все активисты партии любителей героина действительно сидели и страдали в дежурном помещении Центрального РОВД. Судя по их сумрачным лицам, было нетрудно догадаться, что время кайфа миновало и наступила пора неприятностей в организме. Самое отвратительное еще не случилось, хотя один из компании уже проявлял все признаки жесточайшей ломки. Его лицо было расцарапано.
– Видишь красномордого? – Струге толкнул локтем Пащенко. – Это его я в чувство приводил.
– Чем, наждачкой? – поинтересовался Вадим и шагнул в помещение дежурной части. – Здравствуй, брат Марков! Как жисть мусорская? Только не нужно так бледнеть. Я по личному…
Из всей группы задержанных Струге и прокурор выбрали двоих. Обладателя толстовки с оленем – как человека, уже проявившего себя толковым собеседником, и двадцатилетнюю девчушку со спутанными волосами. Ту самую, что предлагала Струге прилечь рядом.
Поскольку этические соображения в данном случае были неуместны, первым, кто оказался в освобожденном от оперативников кабинете, был красавец с распухшим ухом.
– И где это ты, милок, так сильно ударился? – осведомился Пащенко, кося взгляд в сторону Струге.
«Милок» молча прошел и остановился посередине кабинета. Перед столом стоял стул, но сесть на него означало – сделать вызов. Менее всего хотелось сейчас ему спровоцировать двоих взрослых дядь на превентивные меры. Стоять, однако, тоже было невмоготу.
– Можно я присяду?
– С каких щей? – удивился Пащенко. – Ты что, в мэрии на приеме? Ты, безусловно, присядешь. Но не здесь и не сейчас.
Появившуюся муть в глазах наркомана оба дяди расценили как гнев, перемешанный с безнадегой. Именно в таком состоянии змея жалит человека, а загнанный в угол кролик бросается на удава.
– Ты маску-то такую не надевай, не надо, – посоветовал прокурор. – А то я из тебя упертость враз вышибу. И руки по швам развесь. Убери, говорю, из-за спины. Что ты там придерживаешь, наркуша? Перегной, что ли, лезет?