Топор любви, или блондинка на велике - стр. 8
Я от удивления чуть чаем не поперхнулся.
Окинул неброский, но явно дорогой спортивный костюм девушки, наметанным взглядом, заценил идеально розовый маникюр и поинтересовался:
– А как вы жить тут собрались? Дом в аварийном состоянии. Его снести проще, чем отремонтировать.
– А вы, значит, строитель? – недоверчиво изогнула темную бровь она.
– Нет, но…
– А, значит, я буду прислушиваться к мнению компетентного специалиста.
Вот ведь деловая! И на все у нее ответ есть.
Но ничего, сейчас помыкается тут недельку с печным отоплением, помоется в тазике пару раз и свалит в город обратно, предварительно решив выгодно избавиться от неликвидного имущества, а именно продать мне. Тут самое главное – рыцаря из себя не строить и не облегчать ей бытовое существование.
– Вот и замечательно! Что ж, время позднее, – поднялся я из-за стола, тем самым показывая, что пора гостье отправляться к себе домой, – Я вам сейчас калоши свои дам.
Глава 3 Вика
Идти в калошах сорок седьмого размера было капец как неудобно!
Мало того, что резиновая обувь по мокрой траве – это скользко, так еще – она оказалась такая широкая, при каждом шаге так и норовила соскочить с ноги.
Вот ведь гамадрил общипанный!
Не мог дать чего поприличнее?
Жмот!
Все Димки такие. Не зря у меня аллергия на мужчин с таким именем.
Первым гадом в моей жизни по имени Дима был отчим. Из-за этого козла умерла моя мама. Мужчина очень хотел детей, и мама перенесла несколько операций, чтобы забеременеть. А когда чудо произошло, он сообщил ей что уходит. Старовата моя красавица мама для него оказалась и денег на нее много уходит. Мама тогда долго плакала на кухне, а потом ее увезла скорая, но не довезла, потому что очень долго ехала. Умерла моя мамочка от открывшего кровотечения. Беременность внематочной оказалась.
Дядя Дима и сейчас живет себе где-то припеваючи, женился, детишек настрогал, а мама моя в могиле, потому что этому гаду было лень помочь и отвезти ее в больницу.
Дмитрий номер два появился в детдоме. Я тогда уже не маленькая была. Тринадцать лет осознанный возраст. Кто-то с кем-то уже за ручку ходил, целовался. Девочки хорошели, на них заглядывались мальчишки, а я же росла тощей, высокой уродиной с вечным «взрывом» на голове. Лохматая, нескладная, неуклюжая. И вот на меня такую нашелся один-единственный Дима, который, вероятно, испытывал ко мне нечто больше, чем неприязнь, но выразить это мог только через подставы и оскорбления. Последующие пять лет моей жизни стали похожи на ад, а потом я благополучно «выпустилась» из казенного заведения и отправилась на вольные хлеба.