Тонкая нить (сборник) - стр. 5

Он уже жил тогда с женой и тремя детьми у Триумфальной арки, напротив Бородинской панорамы. Заняв с другом своим Коркиным место на мосту через Москву-реку, он глядел, раскрывши рот, как бухает артиллерия по Белому дому и как тот горит.

Прими во вниманье, мой снисходительный читатель, что шел октябрь месяц. Кража капусты с совхозного поля освящена обычаем в не меньшей степени, нежели кража стаканов в столовой. Два кочна, уносимые под мышками – это считается совестливой кражей в пределах личной потребности. Безземельные поселковые старухи ходили, бывало, через лес с хозяйственными тележками и квасили ведро капусты на зиму. Наглые люди приезжали на машинах и увозили многими пудами. Но никогда это воровство не было так дружно, беззастенчиво и демонстративно, как во время описываемых мной октябрьских событий. Поселок вышел в поле в полном составе. Это было похоже на соцреалистическую картину «Уборка урожая», висящую в столовой дома отдыха. Весело перекликаясь, купавенские жители сняли капусту подчистую. И я там был, и мед я пил.

Расчет купавенских капустокрадов был верен: силы правопорядка были задействованы в Москве. Их отличную работу я увидела своими глазами, приехавши в Москву через несколько дней. Народ в транспорте был побитый, в мрачных кровоподтеках, много рук на перевязи. Люди говорят, задержанных били и отпускали без выясненья личности. Бедняги были рады и тому. Убитых теперь не только не хоронили с большим шумом, как в 91-м, но и не считали. А всего неделю назад я видела, как бодро едут по нашей заводской Нижегородской ветке рабочие из Реутова, Железнодорожного (Обираловки) и Электростали, все с железными прутьями в руках. Эта дьявольская Электросталь – страшное место. Однажды я была там по делу и долго ждала электрички. С завода выползло темно-желтое серное облако, село на платформу и меня мало не убило. Еще однажды в Москве я вместо 18-го автобуса оплошно села на 19-й, заехала на Станколит и не в шутку испугалась – там было как в аду. Если бы меня ежедневно так травили, вряд ли у меня был бы кроткий нрав, если он вообще у меня кроткий. Утешимся тем, что в позднесоветский период рабочие в цехах находились эпизодически. Большую часть дня они сидели на чахлых газонах внутризаводской территории и пили, закусывая чем бог послал.

Опять езжу я на ранних поездах по Нижегородской ветке. Рабочие аж из Петушков тащатся на «Серп и молот», занимают друг другу места, бегают курить в тамбур, играют в карты. Опохмеляются водкой, дорого продаваемой бойкими разносчицами, что ходят с утра пораньше по вагонам. На стенах заводов вдоль пути уже замазаны бранные фразы, крупно написанные в октябре: тот-то палач, тот-то предатель.