Размер шрифта
-
+

Тонкая нить (сборник) - стр. 12

А на фортепьяно-то я по нашей нищете не училась. Учительница пенья позволяла мне играть одним пальцем. Учительница же литературы Неонила Матвеевна Павленко водила меня в буфет, кормила сметаной и винегретом. Она же доставала мне бесплатные путевки в пионерлагерь завода-шефа. Благодаря ей я впервые выехала из города. Вспомните леонид-андреевского мальчика из парикмахерской! Вот, Господи, мои учителя напитали меня аки ворон Илию пищею духовной и телесной. Дай моей книге жить во времени ради вящей их славы!

29. Антисемитизм

В школе меня били по подозрению в еврействе. Позднее мой второй по счету муж, выгораживая меня перед своими родными, говорил, что вот де и на Белорусском вокзале портреты героев Бородинского сраженья все похожи на меня. Непролетарский тип воспринимался как нерусский. У меня была своя палачка – лютая девочка из барака, с пронзительными глазами в ободочках, вожак волчьей стаи. Спасенье пришло неожиданно. Однажды мы с одноклассницей спортсменкой-юниоркой Лилькой Вахитовой стащили в кабинете юннатов и съели гидропонный огурец, после чего проворно вылезли по водосточной трубе из окна второго этажа. Буйная Лилька меня зауважала и не захотела более терпеть униженья хорошего человека. Она подкараулила один на один мою мучительницу, затащила к нам в класс, избила, не оставив живого места, и примолвила, за что наказует. Мои страданья прекратились. Однако антисемитизм я испытала на собственной шкуре и шкурой же помню. Я не позволяю никому ни малейшей антисемитской ухмылки. На работе к нам в комнату являлась комсомольская секретарша: «Позовите, как его, не выговорю, Ай-зен-штад-та!» Я прицеплялась к ней: «Скажите – мы из Кронштадта», и не отвязывалась, пока та не говорила. «А теперь скажите – позовите Айзенштадта». Комсомольская богиня ретировалась от греха подальше.

Кстати, мать не терпела антисемитизма. Она говорила: «Это неблагородно!» – что в ее устах было самым сильным ругательством. Потом обязательно вспоминала Левитана и Рубинштейна. В самом деле, в прежней России еврей мог креститься и получить равные со всеми права. В советском же государстве – никоим образом. Я видела официальный советский антисемитизм, ограниченья в приеме на работу и все такое прочее. Видела также и то, что при всех ограниченьях еврейская группировка переигрывает русскую пролетарскую в борьбе за место у советских и постсоветских кормушек. Еврейская туфта как примечательная разновидность советской туфты заслуживала бы отдельного описанья. Но старые русские в свалке не участвовали, и я только руками разводила на проделки своих любимцев.

Страница 12