Томминокеры - стр. 115
От платы к пишущей машинке тянулся толстый провод, как от электротрансформатора.
– Бумагу-то вставь! – напомнила Андерсон и рассмеялась. – Я все время забывала об этом. Глупо, да? Тут они – не помощники. Я чуть с ума не сошла, пока придумала выход. Сижу как-то на толчке, прикидываю, как бы разжиться словодробителем[54], потом тянусь к рулончику туалетной бумаги… эврика! Ну я и тормоз! Заправь рулон, Гард!
«Нет, все. Отсюда пора бежать. Поймать попутку до Хэмпдена, а там до беспамятства нализаться в «Пурпурной корове». Мне даже не хочется знать, кто такие «эти»…»
Но Джим уже заправлял под валик перфорированный край, а потом привычно повернул ручку сбоку старого «Ундервуда», чтобы зафиксировать лист. Сердце билось все чаще и все сильнее.
– Готово! – крикнул он. – Теперь надо что-нибудь… э-э-э… включить?
Никаких выключателей Джим не видел – и в любом случае не собирался к ним прикасаться.
– Не надо! – ответила Бобби.
Что-то щелкнуло, а потом загудело, как электрический поезд-игрушка. Из-под машинки начал пробиваться зеленый свет.
Гарденер невольно шагнул назад. Ноги не слушались, будто чужие. Странные расходящиеся лучи стали пробиваться и между клавишами. Стеклянные панели, вделанные в бока «Ундервуда», светились теперь, точно стенки аквариума.
Внезапно клавиши начали нажиматься сами собой, скача вверх и вниз, будто под пальцами пианиста. Каретка стремительно поехала вперед, и на листе отпечатались первые слова:
«Отец твой спит на дне морском, он тиною затянут…»
Дзинь! Клац!
Каретка вернулась на место.
«Нет, я этого не видел. Не верю своим глазам».
«И станет плоть его песком, кораллом кости станут…»[55]
Мертвенно-зеленоватый свет продолжал сочиться сквозь клавиатуру и омывать слова. Это радий?
Дзинь! Клац!
«Выпьем сухого «Рейнгольда»…»
Строчка буквально вылилась на бумагу в мгновение ока. Движения клавиш были неуловимо быстры.
«Чем больше пьешь – тем пуще охота…»[56]
Господи, неужели это все правда? Или же розыгрыш?
Перед лицом нового чуда разум поэта дрогнул и жалобно позвал на помощь Шерлока Холмса. Розыгрыш, ну конечно, розыгрыш. Просто Бобби сошла с ума… очень творчески.
Дзинь! Клац!
Каретка вернулась к началу.
«Это не розыгрыш, Гард».
Каретка снова поехала, и тарахтящие клавиши отпечатали перед округлившимися, стекленеющими глазами Джима:
«Твоя первая догадка была верна, я делаю это из кухни. Слышал о светочувствительных фотоэлементах? Ну вот, а прибор за пишущей машинкой – мыслечувствителен, он четко улавливает все мои мысли на расстоянии до пяти миль. Стоит отойти дальше – начинается путаница. Если отъехать на десять, то вообще все глохнет».