Томминокеры - стр. 114
Джим только молча кивал. Мимоходом брошенная подругой фраза о возможности сделать из картонок и батареек прибор, якобы способный снабжать током три городка, могла оказаться и бредом, и правдой. Все это с трудом укладывалось у него в голове.
– А прибор за пишущей машинкой работает так… – Нахмурившись, Андерсон чуть склонила голову набок, будто прислушивалась к некому беззвучному голосу. – Проще, наверное, показать. Иди в ту комнату и заправь новый рулон бумаги, хорошо?
– Как скажешь. – Он направился было к дверям, но на полпути обернулся. – А ты?
Бобби с улыбкой ответила:
– Я останусь здесь.
И тут до Гарда дошло. Он не просто понял – он принял понятое на том уровне сознания, где обитает лишь чистая логика. В конце концов, разве не учит бессмертный Холмс: «Отбросьте все невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни оказался»[53]? А ведь новый роман – не выдумка; он в самом деле лежит на столе, возле устройства, которое Бобби несколько раз назвала своим «прозо-аккордеоном».
«Вот только машинки не могут печатать книги сами по себе, старина. Знаешь, что сказал бы Холмс в этом случае? Если возле машинки лежит роман, которого ты никогда раньше не видел, это еще не значит, что рукопись – новая. Холмс допустил бы, что Бобби давно написала книгу, а во время твоей отлучки, слетев с катушек, достала ее из загашника и положила на стол. Возможно, она сама верит в собственные слова, но они не становятся от этого правдой…»
Гарденер прошел в угол гостиной, который служил Бобби кабинетом, устроенным настолько удобно, что хозяйка дома могла, не вставая со стула, брать книги с полок шкафа.
«Роман из ящика стола? Что-то не похоже».
С этим даже бессмертный Холмс не поспорил бы. Действительно, не «Бизоньим солдатам» пылиться в ящике. Правда, Холмс возразил бы, что написать роман за три дня, вдобавок не прикасаясь к пишущей машинке, а развивая бурную деятельность в лесу и в подвале, урывками отсыпаясь, – еще более, мать его, невозможно.
Но нет, ни в каком столе роман не валялся. Гарденер был в этом убежден: он хорошо знал Бобби. Андерсон так же способна прятать от всех свой прекрасный роман, как Джим – сохранять холодный рассудок во время разговоров о ядерной энергии.
Так что катись-ка ты, Шерлок, на распрекрасном лондонском кэбе, и доктора Ватсона с собой забери. Желание выпить вернулось с новой пугающей силой…
– Гард, ты на месте? – окликнула Андерсон.
На этот раз он вполне осознанно увидел небрежно подвешенный бумажный рулон. А за машинкой – один из «приборчиков» Бобби. Совсем небольшой, сделанный из половины картонки для яиц, причем две последние ячейки пустовали. В остальных четырех торчало по батарейке плюсами вверх, каждую из которых накрывал колпачок из жести, отрезанной от консервной банки. Четыре выходящих оттуда провода – красный, синий, желтый, зеленый – опять-таки тянулись к печатной плате (очевидно, детали от радиоприемника), которая была вертикально закреплена между двумя брусками, приклеенными к столу. Бруски, похожие на желобок для мела под школьной доской, показались Гарду настолько знакомыми, что он не сразу сообразил, где мог их видеть. А потом до него дошло. Это на них выкладывают из квадратиков с буквами слова, играя в «Скрабл».