Томится душенька на зоне - стр. 1

Свет софитов, вспышки фотоламп, плотный воздушный поток от вентилятора... Евгения в купальнике, руки, словно крылья, разведены в стороны, а искусственный ветер поднимает и развевает ее волосы. Щелчок фотокамеры, другой. Смена положений. Профиль, анфас, три четверти, пол-оборота...

– Отлично, Женька! Молодец!

Олега Коготкова не узнать. В школе он был тюфяком и тихоней, а сейчас просто хват. Крашеные волосы, нарочито небрежный, но тщательно продуманный стиль в одежде, резкие стремительные движения. За словом далеко не ходит, взгляд шельмовской, но вместе с тем обаятельный. И улыбка такая, что просто сил нет ответить «нет»...

– А теперь давай топлес! – не отрываясь от фотокамеры, попросил он.

И уверенным движением руки показал, что ей необходимо избавиться от верхней части бикини.

– Чего?

– Женька, ты меня удивляешь! Ты актриса, и не знаешь, что такое топлес. В переводе с английского это значит обнаженная грудь...

– Да хоть с парагвайского. Мы с тобой, Олежа, так не договаривались.

– Значит, договоримся... Женька, я же знаю, ты не можешь меня разочаровать.

– Очень даже могу.

– Ну ладно меня, а публику? Поверь, люди с нетерпением ждут твоего фото в нашем журнале. Ждут и не дождутся...

Олег надул губки, выкатил глазки – как будто выражал недовольство от имени всех читателей своего журнала.

– Врешь ты все, никто никого не ждет. Народ про меня не знает...

– Так узнает!!! Ты же актриса, Женька! Для тебя же популярность, что для младенца молоко матери!

– Популярность популярности рознь.

– Женька, не будь занудой! У тебя творческая профессия, у тебя должна быть фантазия. Ты себе только представь, увидит какой-нибудь знаменитый режиссер твой топлес на обложке, узнает, что ты актриса, и пригласит в свой новый фильм, где главная героиня должна раздеться перед камерой до пояса... Или ты в таких фильмах никогда не будешь сниматься?

– Ну, если пригласят... – замялась Евгения.

Олег преувеличивал, называя ее актрисой. Она всего лишь окончила второй курс театрального училища, ей еще учиться и учиться. Но, по сути, он прав: для того чтобы сняться в кино, диплом совсем не обязателен. Это в театр не возьмут, а в кино – пожалуйста. Если, конечно, удача улыбнется. А улыбается она смелым...

– Пригласят, пригласят... А ну-ка, покажи народу свой топлес!

Он уже не просил, а требовал, как будто вопрос был решен окончательно.

– И в бикини хорошо... – не сдавалась она. – Знаешь, почему бикини так называется?

– Не в тему, – поморщился Олег.

– Как раз в тему! Бикини – это остров такой коралловый. На нем первую атомную бомбу испытали. И женщина в бикини должна восприниматься как взрыв ядерной бомбы, понял?

– Ты, конечно, и в бикини секс-бомба. Но максимум на сто килотонн. А нужна как минимум мегатонна. Давай, Женька, взорвем пипл к чертям собачьим!

– Ты и мертвого уговоришь...

Все-таки не выдержала она его натиска. Избавилась от верхней части купальника, явила объективу свой высокий и упругий третий размер.

– Умничка... Выгни спинку, повернись ко мне боком...

Олег сделал не меньше двух десятков снимков, прежде чем успокоился и попросил ее одеться.

– А напрасно, напрасно! Я бы такую диву так просто не отпустил!

Олег и сам вздрогнул, когда, распахнув приоткрытую дотоле дверь, в студию вошел чернявый парень лет двадцати. Бейсболка задом наперед, ослепительной и какой-то объемной белизны тенниска, джинсовые шорты. Лицо треугольное – очень широкий лоб, но слишком узкий подбородок, глазки маленькие верткие – этакие блестящие черные бусинки. Неприятная улыбка самодовольного человека.

– Адам, ты? – на облегченном вздохе наигранно перекрестился Олег. – Как ты сюда попал?

– Дверь закрывать надо... Вы так были заняты... И как зовут это милейшее создание?

Он смотрел на Евгению с видом работорговца, оценивающего качество живого товара. Наглый, самоуверенный и просто омерзительный. Она бы не удивилась, если бы он попросил ее раздеться догола.

Олег уже понял, что Евгения не хочет говорить с этим выскочкой. И ответил сам: