Толстый – повелитель огня - стр. 24
…А еще домушники любят оставлять кого-нибудь на шухере в подъезде. Не исключено, что именно сейчас этот человек стоит за спиной и пересчитывает цветочки на Сашкиных трусах.
Не оборачиваться – слишком страшно. Звонить во все квартиры, но уходить на этаж выше или ниже – опасно, на шухере, как правило, там и стоят. На своей лестничной площадке и стены помогут: может, и повезет, может, и пронесет. «Может, повезет, может, пронесет», – колотило в висках.
Подбежал Толстый (просочился за хозяином – умница) и вскарабкался на плечо. Тонкий истерично давил на звонок соседа справа, соседа слева, еще одного соседа слева. Утро – все уже на работе. А Тонкий – стой, как дурак, на лестнице, боясь обернуться.
Он не слышал ни шагов, ни скрипа кожаной куртки. Честно говоря, он вообще ничего не слышал, кроме стучавшего в ушах собственного сердца.
…А через секунду он уже вдыхал запах этой кожаной куртки и боялся чихнуть то ли из-за ребра, то ли от страха.
– Тихо! – Слово было лишним.
Тонкий не смог бы закричать, даже если бы захотел. Он почти висел в тисках кожаной куртки и думал: хорошо, что он не видит лица нападавшего. Может, он страшный, а может, и нет. Пока не видишь, можно нафантазировать себе хоть Фредди Крюгера, хоть мишку Гамми. Не хочется видеть настоящее лицо, есть в этом какая-то безысходность.
Кожаные тиски сжимали покалеченное ребро, пульс бился в ушах: «Тихо-тихо-тихо». Ну, это ты Толстому скажи! Верный крыс, зажатый между Сашкиным плечом и рукой незнакомца, верещал, как тысяча драных котят.
– Больно ему, – пробубнил Тонкий сквозь ладонь у рта. Ладонь была без всяких перчаток, но жутко воняла парфюмом. Незнакомец понял и, ловко вскинув руку, сбросил Толстого на пол.
– Осторожнее! – рассердился Тонкий, думая, что нет, не Фредди Крюгера там лицо, а обычной шантрапы, которой даже не доверяют «работать» в квартире, на шухере вот оставили. Фредди Крюгер – парень серьезный, обижать маленьких крыс – ниже его достоинства. Значит, ерунда. Мелкая сошка. Шантрапа.
– Тихо! – шикнул Шантрапа, пытаясь восстановить субординацию. – Тихо, а то убью!
«Врет, – меланхолично подумал Тонкий. – Во-первых, домушник не станет подставлять свою шею под «мокрую» статью, во-вторых, этот – даже не настоящий домушник, а так… На шухере стоит, подумаешь, важная птица!»
Говорить «Врете» и нарываться было все-таки глупо: мало ли какие у этой сошки амбиции! Может быть, он мечтает со временем стать знаменитым вором, не брезгующим убийствами, а Тонкий ему: «Врете, вам слабо́!» Не стоит рисковать. Стоять себе спокойно, тянуть время, дать возможность второму домушнику хорошенько покопаться в квартире. Чем дольше копается, тем больше у нас надежды дождаться милиции. Этот кожаный не слышал, как Тонкий звонил по мобильнику. Точно не слышал, иначе бы давно вытащил из квартиры своего другана, и они бы вместе сделали ноги. Значит, ждем. Ждем, ждем.