Толлеус, искусник из Кордоса - стр. 42
Помимо так нужных искуснику источников маны сердечки сами по себе представляли большой интерес. Так, например, Толлеус слышал про плетение управления мыслью, но это очень сложное плетение государственного значения, которое в лавке не купишь. А тут пожалуйста – какая-то дешевая альтернатива в детской игрушке. К тому же совершенно неясно, как же два удаленных предмета передают друг другу сигнал. Вернее, понятно как – с помощью конструктов. Но откуда конструкт знает, как найти свою половину? Или у него просто большой радиус обзора и артефакт работает только в пределах этого радиуса? С этим неплохо бы разобраться на досуге. А пока искусник сосредоточился на губке, поднеся ее к самым глазам и рассматривая в истинном зрении. Все то же самое, что и на светлячке: пористая структура без входа-выхода, струящиеся внутри, закрученные потоки маны.
Надо бы испытать… Понятно, что сердечко должно соприкасаться с аурой. Сжав один артефакт в кулаке, старик положил второй рядом с собой на лавку и стал думать о нем. Ничего не произошло. Тогда он вспомнил молодые годы, жену, ее задорную улыбку. Даже удалось воскресить то ощущение тепла, которое Толлеус испытывал рядом со своей любимой. Сердечко на лавке лежало неподвижно.
– Тьфу ты!.. – громко выругался старик. И тут же пояснил повернувшемуся парню: – Я все понял – не так делаю. Тут же связка «моя аура – первый конструкт, вторая аура – второй конструкт». – Увидев недоумение на лице Оболиуса, Толлеус махнул рукой: – Смотри.
Он сгреб второй рукой сердечко с лавки и, прикрыв глаза, подумал о себе. Оба сердечка запульсировали в унисон, издавая при этом мелодичный звон.
– Э нет, так не пойдет! – Искусник даже замотал головой. – Так мана из обеих губок расходуется. Вот как надо. – Наклонившись вперед, он сунул одно сердечко в руки ничего не понимающему помощнику.
Теперь искусник подумал о пройдохе-оболтусе. На этот раз артефакт подростка зазвенел на пару тонов ниже. Оболиус от неожиданности чуть не выронил ценную вещь под колеса. Толлеус скривился, и сейчас же звон амулета сменился совсем низким звуком, больше похожим на жужжание.
– Занятно получается, – задумался старик. – А ну-ка подумай обо мне.
О чем подумал юный оболтус, неизвестно, но только звон артефакта искусника был весьма далек от мелодичного, да к тому же еще и прерывистый. Вот и понимай как знаешь…
Впрочем, от тестирования игрушки пора переходить к изучению губки. После некоторых размышлений у старика появилась одна идея насчет извлечения маны. Возможно, даже не понадобится ничего изобретать. Ведь если эта штука – конструкт – почти живое существо, то отчего бы не попробовать такую же технику, как с живыми людьми? В конце концов, Толлеус проработал в тюрьме сорок лет, настраивая плетения насосов лежаков. Ни у кого в посохе нет такого плетения – их заносят в древние амулеты в Академии. Если кто-нибудь скопирует такое себе в посох, накажут серьезно и без разговоров. Но Толлеусу уже лет тридцать назад удалось вычленить и перенести из амулетного плетения основу и сделать упрощенный действующий аналог своими силами. А самодельные плетения, которые без метки Академии, никогда не проверяют. Согласно общепризнанному мнению, самостоятельные разработки искусников – курам на смех. Во многих посохах даже нет такой возможности – запоминать собственные плетения. Да и как проверишь-то незнакомую вязь – без метки?