сказано,
Господь Господеви моему: седи одесную Мене (Пс. 109, 1). Также Исайя говорит:
возстаяй владети языки; на Того языцы уповати будут (Ис. 11, 10). Но почему же сказано, что Вифлеем
ничимже меньши есть во владыках Иудовых, между тем как эта весь не только в Палестине, но и во всей вселенной сделалась известною? Здесь речь обращена еще к иудеям, потому и присовокупил:
упасет люди Моя Израиля. Хотя Он пасет всю вселенную, но, как я сказал, не желая оскорбить их, умалчивает о язычниках. Но отчего же, скажешь ты, Он не упас и народа иудейского? Неправда; и это действительно совершилось. Под Израилем здесь Он разумеет уверовавших в Него иудеев, что изъясняя, Павел говорит:
не ecu бо сущии от Израиля, сии Израиль; но елицы верою и обетованием родишася (см.: Рим. 9, 6, 8). Если же не всех Он упас, то это их собственная вина. Им бы надлежало вместе с волхвами поклониться и прославить Бога за то, что наступило время оставления их прегрешений (ведь не о суде и не об ответственности их возвещалось им, но о кротком и тихом Пастыре); они же поступают совершенно напротив, возмущаются и возмущают, и устрояют потом бесчисленные козни.
Тогда Ирод тай призва волхвы, испытоваше от них время явльшияся звезды (Мф. 2, 7); умышляя убить Рожденного; это доказывало не только его ярость, но и крайнее безумие. И то, что было говорено ему, и самые события могли отклонить его от всякого подобного покушения. События совершались не в порядке дел человеческих. Звезда призывает волхвов, иноплеменные мужи предпринимают столь далекое путешествие, чтобы поклониться лежащему в пеленах и в яслях, и пророки наперед еще о Нем предвозвещают. Все эти события были более, нежели человеческие. Однако же ничто не удержало Ирода.
3. Такова уже злоба, что она сама себе вредит и всегда предпринимает невозможное. Смотри, какое безумие! Если Ирод верил пророчеству и почитал еще непреложным, то, очевидно, он замышляет дела невозможные. А если он не верил и не думал, чтобы сбылось предречение, то не нужно было ему бояться и страшиться, а потому и строить козни. Итак, в обоих случаях хитрость была излишня. И то уже крайнее безумие, что он думал, будто волхвы предпочтут его Родившемуся, для Которого они совершили столь дальнее путешествие.
Если они, прежде чем увидели Младенца, горели к Нему столь сильною любовью, то как Ирод мог надеяться, что они согласятся предать ему Младенца после того, как увидели Его и утвердились в вере пророчеством? И однако ж, несмотря на все эти обстоятельства, которые должны были отвлечь от предпринятого намерения, Ирод не оставляет его:
