Только твоя - стр. 41
Я смеюсь, вспоминая то чу́дное время. Смеюсь, возможно, слишком легко и беззаботно, а потом осекаюсь, запрещая себе ностальгировать.
– Прошу, – тянет мне наполненный фужер.
– Зачем? Мне правда пора… – но бокал тем не менее беру.
Мы молча пьем и смотрим в окно, по которому молотят крупные капли. Красный огонек маяка расплывется кровавыми подтеками по стеклу, зрелище поистине завораживает.
– Люблю маяки. В детстве часто убегала на Лосиную скалу, оттуда открывается самый лучший вид, – отпиваю "итальянский шедевр", который действительно очень и очень хорош.
– Странно, не слышал о такой скале.
– Она не слишком популярна, – и снова молчим.
Мне не тягостно, не неловко, мне… больно. Больно стоять вот так рядом с ним и делать вид, что мы просто друзья за светской беседой. Зная о настоящей причине нашего расставания. Нелепой. Несправедливой!
Есть в нашем этом уединенном стихийном вечере что-то правильно-неправильное. И уйти хочется, и остаться. И я не понимаю, о чем с ним говорить. О том, что просит душа – нельзя, а о погоде – нелепо.
– Ты давно живешь здесь?
– Около трех лет.
– Красивое место.
– Мне тоже нравится.
– Ты оставил себе Воблу…
– Ну не бросать же бедолагу на улице.
– Почему ты не рассказал мне о том, что это по просьбе Игната тебя избили? – оборачиваюсь на него и резко меняю тему. Не могу молчать! Хрупкий бокал едва не лопается в руке от тотального напряжения. – Ты же знал!
– Знал, – просто отвечает он и, отпивая, смотрит на меня поверх фужера.
– Так зачем скрыл?
– Мне надо было пожаловаться, что на меня напали и потребовали отвалить "от чужой девчонки"?
– Даже так… – а вот об этом Игнат не сказал. – А про отчима? Это же ты избил его тогда. Я считала, что Игнат, а ты, слушая, как я нахваливаю его смелость, молчал!
– Ну хотелось человеку добавить себе плюсов, мне не жалко.
– А мог бы добавить себе!
– Мне не нужна была твоя похвала или одобрение, я просто хотел, чтобы урод понял, что на силу всегда найдет бо́льшая сила. И что девочек бить нельзя.
– У тебя получилось. Больше он никогда не трогал ни меня, ни мать… до самой смерти. Ты же слышал о несчастном случае на лесопилке?
– Если что – это был не я, – кивает наверх. – Высшие силы.
– Благородство у тебя в крови.
– У меня в крови справедливость.
– И скромность.
– И она, конечно, – очаровательно улыбается. – Подлить? – не дожидаясь ответа, забирает мой бокал и уходит. Я вижу в оконном стекле его отражение. Вижу, как он наполняет бокал, как возвращаясь подходит ближе… и тенью застывает за моей спиной.
Он знает, что я его вижу, но все равно ничем не выдает свое присутствие. Только горячее дыхание вуалью по затылку, от чего волоски на предплечьях становятся дыбом.