Только секс или + любовь? - стр. 24
На четвертый день меня выписали, сказав, что здорова и нет причин держать в госпитале. Возможно, был какой-то стресс.
Я знала про свою личную боль, но сердце останавливалось из-за введенного лекарства, а не из-за стресса. Если бы это было так, в госпиталях бы лежали миллионы женщин, страдающих от черствости и изменчивости мужчин.
Приехала дочь, взяла под руку, и мелкими шажками, по-старушечьи передвигаясь, мы пошли на выход. Так началась моя вторая жизнь, которая была страшной для ранее здоровой, веселой оптимистки.
Вечером поднялась температура. Она была невысокой, но противной и мучительной. Это прививка давала о себе знать. Дочь возмущалась, почему это ни в госпитале, ни в офисе никто не говорил, что произошел анафилактический шок и сердце остановилось именно из-за этого. Она влезла в интернет, нашла причины такого шока, меры спасения пациента и его последствия. Информация была страшной, и мы поняли, что еще хорошо отделались, если последствия потом не дадут о себе знать. Огромный процент смертности в первые 20 минут, ужас. Спасибо Ангелу-хранителю.
Через два дня, превозмогая слабость и чувствуя себя буквально Зоей Космодемьянской, я заставила себя выйти на улицу. Нужно было жить. В голове шумело, ноги не шли, пот заливал лицо и бежал струйками по спине и ложбинке меж грудей. Нужно было заставить себя идти, чего бы это ни стоило. Я вцепилась за ограду дома и заплакала.
На следующий день вознамерилась пройти больший отрезок пути и попробовать дойти до этой стоматологической клиники, в которой чуть не отдала богу душу. Перешла дорогу и снова, держась за заборы, медленно шла к цели. На пороге клиники стояла ресепшионист и курила.
– О, здравствуйте, заходите к нам.
– Я не могу подняться по ступеням. Дайте, пожалуйста, выписку, какое лекарство мне ввели, что я оказалась в состоянии анафилактического шока.
Та сходила в здание и вынесла бумажку, написанную на рецептурном бланке. Вместе с ней вышла врач и, не спускаясь со ступенек, стоя на высоте, как на постаменте, сказала:
– Ну вот, видите, вы уже ходите.
– Ну, если это называется «хожу», – только и смогла ответить я и, отвернувшись, держась опять же за забор и скрывая слезы, поплелась к своему дому.
Прошло две недели. Мое состояние немного улучшилось, но не настолько, чтобы можно было работать. Я не вытерпела мук молчания и позвонила Льву сама. Поговорили ни о чем, к себе не позвал.
– А с Мариной ты встречаешься?
– Ну, что ты, Катюша? Зачем мне это? – смеясь, отвечал он.
Да, ему смешно, а я сколько выстрадала, может, и правда на пустом месте построила драму. Он мне не муж, какие претензии я могу предъявлять? Так я успокаивала себя, чтобы зарубцевать ту рану, которая кровоточила и не давала жить.