Только между нами - стр. 36

— Ты чем удивишь, Артём? — недовольно басит Родинский. — Цифры от твоего отдела уже месяц как не радуют.

Стелла что-то быстро пишет в свой любимый блокнот и, опустив ручку, поднимает глаза. На мне тоже нет пиджака, и, может быть, поэтому её взгляд упирается именно в меня. Сегодня её обычно наглухо застёгнутая рубашка раскрыта на две пуговицы, и можно увидеть поблескивающую каплю кулона. 

«Для меня?» — беззвучно выговариваю, указывая глазами на участок голой кожи.

Стелла раздражённо дёргает бровями и снова утыкается в блокнот. 

Я не дебил и всё понимаю: здесь куча народу, а во главе стола сидит её муж. Но отказать себе в проявлении внимания не могу — это стало походить на потребность. Мне всегда было сложно подстраиваться под обстоятельства: в одном месте вести себя так, в следующем — по-другому. Это вроде как лицемерие. А она мне очень нравится. Торкает. Заводит. Вставляет. 

Я говорил, что люблю разглядывать людей. Разглядел как следует, сделал вывод и двинулся дальше. Но с ней иначе. Чем больше смотрю, тем больше вхожу во вкус. Кажется, будто успел досконально выучить её лицо, но всякий раз, когда смотрю на него снова, подмечаю новые детали: то, как изгибаются губы, когда она говорит (сначала уголки опускаются вниз и лишь потом поднимаются вверх), или то, как поправляет волосы, когда по какой-то причине начинает нервничать. 

Смотреть на неё любому половозрелому будет мало — хочется трогать, а трогать она себя не даёт. Даже любые разговоры старается свернуть побыстрее, как будто диалог для неё обуза. И это я тоже понимаю. Стелла другая. И дело не только в возрасте и в том, что она жена генерального. Думаю, она всегда была такой: выстраивающей границы. Остается лишь говорить всё, что хочется, и тем самым её смущать. Пусть лучше раздражается и краснеет, чем говорит сухим тоном, которым ей так нравится ставить меня на место, и снисходительно смотрит.

— Так, что у тебя, Стелла? 

Его глаза цвета грязной осенней лужи даже на секунду не меняют своего выражения. Тот же безразличный взгляд достаётся всем остальным. 

— Я работаю над планом внедрения нового проекта. Большую часть отнимают маркетинговые исследования и расчёты, поэтому мне пока не о чем рассказывать.

— Совещание — это обсуждение проделанной работы для всех без исключения. Учти это на будущее. Отчёт занесёшь мне после его окончания. 

Она плотно сжимает губы и убирает волосы за ухо. Я смотрю себе на руки. Это нормально, что меня физически корёжит от того, что ей сейчас неудобно перед всеми вокруг? На хрена она вообще сюда вернулась? Слушать чужие внушения, да ещё такого мудака как Родинский, — точно не для неё.