Только и разговоров, что о море - стр. 9
– Я увидела Кирогу…
– О, это многое объясняет. Но вы ведь понимаете, что пройдут годы, прежде чем вы обретёте такую лёгкость? И это будет трудно.
– Вы меня нарочно хотите отпугнуть, чтобы не возиться?
– Я бы мог просто отказаться.
Фэй поняла, что против обыкновения внимательно смотрит ему в лицо. Она старалась не разглядывать людей, тщетно надеясь, что и они не будут на неё таращиться. К тому же не любила считывать их мысли на свой счёт, замечать насмешку или отвращение. Но этот парень оставался абсолютно спокойным. Бледный, со старомодной стрижкой и дурацкими усишками, он походил не на спортсмена, а на настоящего наёмного танцора, какого-нибудь коварного испанского жиголо из старинного чёрно-белого фильма. Но в глазах его читались только дружелюбное внимание и, пожалуй, любопытство.
– Не буду скрывать, мне интересно. Вы для меня серьёзная задача, Фэй.
Она хмыкнула:
– Что ж, я подумаю! – И повернулась к выходу.
– Буду ждать вас, Фэй, – прозвучало ей в спину.
«Надо же так любить деньги!» – Фэй всегда прятала смущение за цинизмом.
Рамона протянула ей несколько листочков:
– Вот все наши предложения, но я бы посоветовала этот вариант. Вы оплачиваете восемь индивидуальных занятий в месяц, а к концу этого срока определяетесь, хотите ли продолжать. Цена будет чуть больше среднемесячной, но если потом решитесь, мы вычтем эту сумму из стоимости годового абонемента.
Фэй кивнула и пообещала перезвонить.
Идя к машине, она ещё не знала, будет ли заниматься. Но внезапно поняла, почему так заныло в груди, когда вошёл Том: несмотря на странный устаревший имидж, он был чертовски, чертовски красив.
21
Фэй, конечно, не влюбилась – к сорока трём годам она прекрасно научилась не влюбляться. Пожалуй, это было её важнейшее психологическое достижение, наработанное за жизнь: никаких иллюзий! никаких ожиданий! никакого трепета на пустом месте! А влюблённость складывалась именно из этого – показалось, размечталась, возбудилась, и опаньки, спелое сердце падает к ногам очередного парня, ласково взглянувшего на толстуху, ударяется об асфальт, трескается, забрызгивает ему брюки жиром и кровью, все вокруг в ужасе, всем противно, всех тошнит, мейделе плачет…
Мейделе? Откуда вылезло это словечко? А, ну да, тётушка Жюдит, папина старшая сестра, которая умерла лет пять назад, – она одна так называла Фэй. Это слово пришло из её еврейского детства, перекочевало в детство племянницы, но там не прижилось. Фэй злилась и требовала не придумывать дурацких кличек, и без того хватало поводов чувствовать себя странной, ещё и это. А тётушка Жюдит качала головой и говорила: