. По словам Эррико Малатесты, он и его старый друг Кропоткин «превозносили с вескими основаниями поучительное воздействие работы»
>12. Они были коммунистами. Синдикалисты были хуже. Впрочем, они всегда хуже. До и во время Испанской революции (1936–1939) «восславляя труд как освобождение, доминирующие направления анархизма, а потом анархо-синдикализма привели не только к признанию индустриализации, но и к её продвижению»
>13. При министре юстиции Гарсиа Оливере – знаменитом анархистском повстанце – республиканское правительство организовало принудительные трудовые лагеря, охрана которых набиралась из членов CNT
[5], это было «экстремальное, но логичное выражение испанского анархо-синдикализма»
>14. В 1950-х годах некоторые итальянские операисты выражали негодование из-за того, что анархисты «провозглашают свободу всякого человека работать когда угодно, как угодно и чем угодно, как и свободу не работать вовсе»
>15. Анархисты не предлагали рабочим чего-то существенно большего, чем марксисты.
В 1985 году я написал статью «Упразднение работы». Этот текст был напечатан в Сан-Франциско как памфлет. В следующем году он вышел уже как заглавное эссе моей первой книги>16. Он не был ярко анархическим, но анархисты и прочие начали переиздавать его. Он был переведён как минимум на пятнадцать языков. На меня повлияли такие анархисты, как Джон Зерзан и Фреди Перлман. А также – и даже в большей степени – Шарль Фурье, Уильям Моррис, Иван Иллич и другие. Возможно, я даже могу припомнить что-то из старых работ Мюррея Букчина: «У меня есть подозрение, что рабочие, когда в их среде начинается революционное брожение, станут требовать даже большего, чем контроля над заводами. Я полагаю, что они будут требовать уничтожения тяжёлой работы, или, что то же самое, свободы от работы»>17
