Толкин и Великая война. На пороге Средиземья - стр. 23
Год спустя Толкин достиг важнейшего поворотного момента и в личной, и в академической жизни. Жизнь до 1913 года была лишь вступлением. Он был несчастлив в любви; ему постепенно становилось все более ясно, что, изучая классические дисциплины в Оксфорде, он заходит в тупик. И тут все разом изменилось. 3 января 1913 года ему исполнился 21 год, и опекунство отца Фрэнсиса Моргана подошло к концу. Толкин немедленно написал Эдит Брэтт, которая к тому времени успела начать новую жизнь в Челтнеме. За три года разлуки надежды ее угасли, и она заключила помолвку с другим. Однако еще до конца недели Толкин примчался к девушке и уговорил-таки выйти за него.
В течение предшествующего года Толкин изрядно запустил учебу. Его наставником по классическим дисциплинам был Льюис Фарнелл[22]. Энергичный жилистый очкарик с вытянутым лицом, этот педантичный ученый не так давно закончил пятитомный труд, посвященный древнегреческим культам. Двадцатью годами раньше, когда Греция еще оставалась далекой, практически не освоенной путешественниками страной, юный Фарнелл, искатель приключений, объездил и обошел пешком многие разбойничьи края, разыскивая какое-нибудь полузабытое святилище; он же увлеченно фотографировал пороги в верховьях Дуная в Германии. Теперь его археологический пыл подпитывали открытие легендарной Трои и раскопки Кносса, в ходе которых всякий год открывались все новые тайны гомеровской цивилизации и нерасшифрованные надписи, столь соблазнительные для лингвистов. Но ни Фарнелл, ни Софокл с Эсхилом у Толкина энтузиазма не вызывали. Его время и энергия были отданы главным образом внеучебным занятиям. Он общался с друзьями по колледжу, выступал в дебатах, проходил подготовку в составе своего кавалерийского эскадрона и жадно изучал «Грамматику финского языка» за авторством Элиота. «Никто в толк не мог взять, – вспоминал он впоследствии, – почему мои сочинения о греческой драме делались все хуже и хуже».
Единственной возможностью следовать зову сердца для него был спецкурс: он-то и дал ему шанс изучать сравнительную филологию. Толкин понимал: в таком случае его преподавателем станет Джозеф Райт, чей учебник готского языка для начинающих так вдохновлял его в школьные годы. «Старина Джо», гигант среди филологов, начинал как фабричный рабочий, а впоследствии составил монументальный «Словарь английских диалектов». Именно он досконально преподал Толкину основы греческой и латинской филологии. Но в общем и целом Толкин так и не взялся за классические дисциплины всерьез: что, в придачу к драматическому воссоединению с Эдит, отрицательно сказалось на результатах университетских экзаменов середины курса, «онор модерейшнз». Кэри Гилсон надеялся, что его бывший ученик получит оценку первого класса, но Толкин с трудом сдал на второй – от унизительного третьего класса его спасла только превосходная работа по греческой филологии. По счастью, Фарнелл был человеком широких взглядов, сам питал любовь к германистике и благосклонно относился к той области филологических исследований, что действительно интересовала Толкина. Фарнелл предложил Толкину перейти на английский курс и негласно договорился, чтобы юноше удалось сохранить стипендию в 60 фунтов, которая предназначалась для оплаты курса классической филологии. Наконец-то Толкин очутился в своей стихии и смог изучать языки и литературу, которые давно уже будоражили его воображение.