Токио. Долго и счастливо - стр. 18
– Я не видела тебя такой молчаливой с тех самых пор, как ты рассталась с тем-чье-имя-нельзя-называть-вслух.
Она имеет в виду Фореста. Когда я узнала, что он мне изменил, он назвал меня «эмоционально неуравновешенной». А я его – мешком с крысами, замаскированным под человека. И вообще не жалею. У нас все равно ничего бы не вышло: ему нравятся девушки, которые не пользуются косметикой. А мне нравятся парни, которые не указывают девушкам, что им делать со своим телом.
Но причина моего мрачного вида совсем не Форест. Я пытаюсь убедить себя, что письмо просто не дошло до отца. Но оправдываю его я уже не впервые. На протяжении восемнадцати лет я повторяла себе, как мантру: Если бы он знал о твоем существовании, то любил бы тебя. Я могла бы рассказать об этом Нуре, но говорю совершенно другое:
– Просто пытаюсь пережить эту поездку. – Мои губы растягиваются в фальшивую улыбку. – Без обид.
Она поджимает губы. В мою сторону как бы невзначай вытягивается средний палец.
– Обидненько. Но я бы обиделась сильнее, если бы не знала, что ты уходишь от ответа.
Поскольку страдать в компании лучше, я выкладываю все начистоту.
– Он не ответил мне, Нура, – срываюсь я, падая духом. – Я совершила роковую ошибку. Это еще хуже, чем не знать об отце. Не надо было даже пытаться искать его. – Новое правило: никогда не рисковать. Риск – для смелых и жестокосердных. О чем я вообще думала? Я даже на обед ем всегда одно и то же. Боже, я умираю. Умираю.
Нура перестраивается на другую полосу, и меня буквально сносит в сторону. Хоть она и преуспевает в учебе, я точно знаю: экзамен по вождению дался ей с трудом.
Вибрирует телефон. Сообщение.
Мама: Ты где?
Я: С Нурой. Скоро буду.
Пять пропущенных звонков. И тоже от мамы. Мы поворачиваем на мою улицу, и Нура замедляет ход. Слава богу. На траве припаркованы машины. Хм-м.
– Должно быть, у Джонса снова гости, – рассеянно говорю я. Наш сосед проводит у себя разные мероприятия, от обедов «с огорода – на стол» до ежегодной псевдовакханалии «Встреча племен радуги», когда в Маунт-Шасте собираются группы людей, пропагандирующих мир, свободу, взаимоуважение и так далее. Им нравятся танцы, бонго и ходить нагишом. Обвисших булочек я повидала столько, что скоро кровь пойдет из глаз.
Мы останавливаемся на усыпанной гравием дорожке, прямо за маминым «Приусом». Приходит новое сообщение.
Мама: Не выходи из машины.
Слишком поздно. Мои ноги уже топчут гравий. Вдруг хлопают дверцы машин. Вспышки света. Затем я слышу его – мое имя.
– Принцесса Изуми, сюда.
Я поворачиваюсь, как идиотка. Снова вспышка. Я на мгновение слепну и моргаю. Вскоре зрение возвращается. Напротив меня – группа журналистов. Большинство из них – азиаты, но есть и несколько белых. Присматриваюсь к одному бейджу. На нем написано: «Пресса. Сплетник Токио».