Тохино #летобезинтернета - стр. 2
Тоха только хмыкнул: в этот момент они как раз проезжали мимо большой «ароматной» кучи, притулившейся возле чьего-то забора. Но саркастически высказаться об этом мальчик не успел – отец уверенно свернул с того, что здесь называлось дорогой, к неприметному голубоватому домику, заглушил мотор и посигналил. Где-то сбоку скрипнула дверь, и навстречу вышедшему из машины Тохиному отцу прямо-таки выкатилась маленькая, сухонькая, светящаяся радостью старушка. Она бросилась обнимать и целовать гостя, довольно причитая:
– А от и приехал, внучок! Совсем бабу Нюру позабыл, Виталька, а я уж все глазоньки проглядела… Всё дела да дела в вашем городу! Ну проходи, проходи. Устал, поди, с дороги-то! Ай не один? – и старушка, козырьком приставив ладонь ко лбу и прищурив глаза, поглядела на машину. Тут уж Тохе пришлось открыть дверь и выйти.
– Ну, что встал? Подходи знакомиться с бабой Нюрой! – сказал отец и даже хотел притянуть мальчика за руку. Но Тоха же не маленький – увернулся и подошел к бабушке сам, брякнул: «Здрасьте!»
– Здравствуй, здравствуй, Антошечка! А то я тебя только на фотокарточках и видела, – всё так же радостно затараторила старушка и крепко обняла правнука, который был уже чуть выше неё ростом. Он в ответ немного неловко сомкнул руки у неё за спиной, почувствовав, что бабушка совсем худенькая. И сколько ей лет? Отцу вон уже тридцать пять, баба Наташа на пенсию вышла, а бабе Нюре, выходит, лет под сто уже? Баба Наташа ведь её младшая дочь…
Потом все пошли в избу (баба Нюра говорила это слово с ударением на первый слог) – отобедать. Тоха, шедший последним, украдкой достал смартфон. «Нет сети». Даже экстренные вызовы не предлагает. Вот влип!
Глава вторая. Кот, колдунья и тёплая печка
В избе было всего две комнаты. Вернее, «передняя», где стояли две кровати, диван и старый-престарый телевизор, и кухня, где помещались печь, обеденный стол и две лавки. В углу справа, над столом, висели иконы, украшенные искусственными цветами неопределенного оттенка.
Бабушка проворно вынула из печи чугунок с пшённой кашей, крупно порезала белый хлеб, поставила на стол блюдо с печёными яйцами и банку молока.
– Вот сейчас ты попробуешь то, что вкуснее всего на свете! – важно заявил Тохе отец, пока бабушка накладывала ему в глубокую тарелку горячую кашу и наливала в кружку молоко. Отказаться было неловко. Сказать бы, что уже ел кашу на завтрак, да будет невежливо.
Баба Нюра перекрестилась на иконы, что-то быстро шепча, потом вслух произнесла: «Господи, помилуй! Благослови!» и присела за стол. Ложки были деревянные, отполированные не одним поколением едоков. Тоха украдкой вздохнул, но – делать нечего! – попробовал рассыпчатую пшёнку. И то ли он был так голоден, то ли бабушка готовила волшебно, но каша показалась ему действительно самой-самой вкусной едой, какую только ему доводилось есть.