Тогда в Иудее… - стр. 6

Окончив речь, трибун дал знак начать движение. Марк вернулся к передовому отряду и отдал команду. Эквиты послушно отвязали от седел круглые кавалерийские щиты и взяли их на руку. Сбившись в тесную колонну, ощетинившись остриями пик, всадники двинулись в сторону мирно спящей деревни.

Коммоний ни словом, ни жестом не выразил своего неудовольствия распоряжениями трибуна. Медленно двигаясь к арьергарду, он размышлял о том, что кому, как не ему, представителю древнего рода, чей предок Постум Коммоний был консулом29 в первые годы республики, надлежало командовать авангардом, а не охранять телеги и погонщиков мулов. Тем не менее он отобрал две декурии30 и приказал окружить и прикрыть собой повозки, а погонщикам мулов велел поторопить лениво бредущих животных.

Деревня приближалась. Марк ехал впереди авангарда. Он еще пристальнее вглядывался в плотную зелень кустарника, положив правую руку на рукоять меча. Этот меч заказал для него дед у лучшего мастера из тех, кто жил в их округе. Вольноотпущенник галл, у которого на окраине Арпы были кузница и маленькая плавильня, взял за изготовление меча пятьдесят денариев и два кония лучшего вина сорта дульче. Передавая меч Марку в присутствии деда, рослый крепкоплечий галл положил клинок на голову и согнул его так, что рукоять и острый кончик меча коснулись его плеч, потом галл отпустил конец меча, и тот выпрямился.

– Отличная спата31, – проговорил галл, – самый кавалерийский меч.

– Да, – согласился дед, – меч отличный.

– А острый, – продолжал хвалить свое изделие кузнец, – паутину разрубит. И прочный – можешь взять и ударить по гладиусу32, который делают в больших мастерских, – ни одной зарубки не будет.

– Меч отличный, – сказал подошедший Дагон, беря его в руки. – Только его напоить надо, а то он мертвый, а мертвый меч всегда плохой помощник.

– Да, – согласился дед, – надо бы.

Тогда Марк не понял, что означала эта фраза. Смысл ее стал ему ясен только через несколько дней. Днем, когда он, как всегда, занимался фехтованием с Дагоном, в ворота виллы въехала двухколесная повозка с невысокими деревянными бортами, на которой возили шерсть во время стрижки овец. Сейчас на ней сидело двое рабов, старых и изможденных, – мужчина и женщина, вернее, жалкое их подобие. Возница, откинув борт, приказал рабам слезть с повозки. Они медленно слезли и опустились на серые известковые плиты, которыми был вымощен двор. Дагон, отбив дубовым мечом меч Марка, коротко бросил:

– Подожди, – и, повернувшись, ушел в сторону вилы. Он скоро возвратился вместе с дедом. Дед нес недавно купленный меч в простых кожаных ножнах. Достав из ножен спату, дед протянул ее Марку.