Тогда в Иудее… - стр. 39
Некоторые ревнители римской старины считали, что солдатам вообще не нужно давать вина. Вино утомляет дух и расслабляет тело. Слабость духа рождает слабость воли, лишает способности сопротивляться.
Резкий, терпкий напиток взбодрил тело и сделал ясными мысли. Меряя шагами комнату, Марк стал думать, как ему поступить дальше, какие отдать приказания. Армия держится на приказах. Приказ определяет жизнь и смерть солдата. Битву выигрывают легионеры, но волей и умом командира, воплощенными в приказах. Поразмыслив, молодой трибун решил, что после обеда баттавы должны заняться лошадьми: после долгого перехода коней надо чистить, осмотреть копыта, привести в порядок сбрую. А потом, если ничего не произойдет, будут упражнения с оружием.
Его размышления прервал Пантер, который вошел в комнату в сопровождении слуги. Слуга нес три чашки, наполненные пшенной кашей с салом и кувшин с поской. Все это он поставил на стол и удалился.
– Почему три чашки? – спросил Марк.
– Третьим будет наш боевой товарищ Коммоний, – с легкой иронией в голосе ответил примпил. Марк и Пантер сели за стол и начали есть, собирая кашу в комочки и отправляя в рот. Голод – лучший повар. Марк и Пантер были молоды, голодны и поэтому поглощали пищу с аппетитом. Коммоний, подошедший позднее, ел кашу с видом человека, привыкшего к более изысканным кушаньям, хотя дома, если не приходили гости, его едой были хлеб, дешевый козий сыр и точно такая же каша из полбы.
Род Коммониев угасал, теряя силу и авторитет. Предки молодого офицера не занимали видных постов, их фамилия не звучала на рострах во время выборов. Особенно пострадал род Коммониев в конце республики, когда древняя демократия чести сменилась демократией денег. Коммонии не могли купить должности, которые, как торгаши из Субурры, продавали сенаторы. Его дед при конце республики встал на сторону Помпея и вместе с другими бежал из Рима в Элладу. Там он попал в плен и, благодаря великодушию Цезаря, а скорей всего – своей незначительности, был отпущен и прощен. Ему сохранили жизнь – и только. Дед жил как частное лицо, даже не пытаясь занять хотя бы незначительную должность. Борьбу между Брутом и Антонием, а потом между Антонием и Октавианом он пережидал на маленькой вилле недалеко от Остии, где наблюдал за рабами, которые ухаживали за небольшим виноградником и тремя югерами76 пшеничного поля. Отец Коммония вырос на этой вилле и тихо ненавидел ее, поэтому, как только умер дед, семья перебралась в Рим. Родовой дом Коммониев сильно обветшал, деньги, скопленные дедом, ушли на то, чтобы придать дому сколь-нибудь приличный вид. Карьеры отец не сделал: умерли старые покровители семьи, а молодые с трудом вспоминали, кто такие Коммонии. Теперь молодому Коммонию предстояло начинать все сначала. Он не стремился в армию – на этом настоял отец, объясняя сыну, что для занятия гражданской должности необходимо выслужить ценз в легионах. Коммоний предпочел бы служить в менее диких, как считал, и более цивилизованных местах, например, в Галии или Сирии. Провинция Иудея была чуть лучше германского лимиса или беспокойной Панонии. Об этом он и сказал своим сотрапезникам, когда, не доев, отодвинул миску и, морщась, стал пить поску. Марк не знал, что ответить. Он не видел ничего, кроме Эгерии – маленького городка, расположенного недалеко от виллы.