Точки. Современный рассказ - стр. 1

Руководитель семинара прозы Высших литературных курсов (ВЛК)

В литературе с периодичностью в 20–30 лет должно происходить обновление имен. Не замена одних имен другими, а именно обновление. Если же этого нет, то на смену старым мастерам приходят бойкие на перо дельцы, и литература становится просто частью развлекательного бизнеса. Так произошло и с американской литературой, еще полвека назад весьма могучей, и с французской, немецкой, английской…

Окончательному превращению писателей в ремесленников обычно мешает национальная литературная традиция – даже если нет новых ярких имен. Та же Германия могла бы оставаться великой литературной державой исключительно за счет традиции, как это делает ее знаменитая футбольная сборная, никогда, при самых неблагоприятных обстоятельствах не бывающая слабой. Но, в отличие от земляков-футболистов, писатели и издатели свою традицию не сохранили. Оттого и немцы, «мужики торговые», имеют только одного приличного писателя – Патрика Зюскинда, да и тому уже за шестьдесят…

А вот самобытная русская литература, несмотря на свалившиеся на нее в последние годы невзгоды, по-прежнему существует. В немалой степени она обязана этим Литературному институту имени Горького, Высшим литературным курсам. Культивирующиеся здесь эстетические и творческие принципы не претерпели значительных изменений по сравнению с традициями, заложенными в нашей литературе Пушкиным. И что же – превратились мы от этого в литературный реликт? Ни в коем случае – как не стали реликтами принципы древнегреческого зодчества и скульптуры. Их можно только развивать, а отменить нельзя. Те, кто ругает традицию, никогда не задумывались: а в какую, собственно, сторону она развивается? В прошлое?

Традиция развивается только в одну сторону – в будущее.

А вот новаторство в отрыве от традиции, как это ни парадоксально, очень часто развивается только в прошлое. Почему? Да потому, что до возникновения реализма все так называемые нетрадиционные, «передовые» жанры в том или ином виде уже существовали в литературе. Писать прозу в «постреалистическую» эпоху так же, как писали, скажем, немецкие мистические романтики или Лоренс Стерн, – это все равно, как писать стихи в духе Тредиаковского, забыв о реформе стихосложения Ломоносова.

Писателю, независимо от выбранного им литературного направления, необходимо владеть основными принципами искусства прозы, включая реалистические, в той же степени, в какой архитекторы владеют классическими принципами древнегреческого зодчества. Иначе он попросту недоучка, халтурщик.

Литературный институт, ВЛК не могут сделать писателя гением, и писательская среда никогда сплошь из гениев не состояла. Но эта среда более литературно компетентна, чем растворенные в нетворческой среде писатели-любители. Да, отнюдь не все выпускники «Лита» и ВЛК хорошо пишут, но, как правило, суждение о литературе имеют профессиональное. Или, во всяком случае, более профессиональное, чем мнение соседа, которому вы решились показать рукопись. А это очень важно. Это литературная почва, которую не заменят никакие «сетевые» «Проза. ру» и «Стихи. ру», где толкутся сотни тысяч графоманов. Литинститут да ВЛК, объявленные в ноябре 2012 г. нашим удивительным министерством образования и науки «неэффективными», – больше никакой другой литературной школы у нас и нет, если не считать редких форумов молодых писателей и литобъединений, крайне слабых ныне. Ну, конечно, еще есть газеты, журналы, издательства, но они ведь пользуются тем, что уже взошло на литературной почве.

Я не знаю, какая писательская судьба ждет слушателей моего семинара прозы ВЛК, но искренне верю, что они и есть те самые новые имена, появление которых столь необходимо в литературе через каждые 20–30 лет. Они не стали ждать, когда редакции соизволят заметить их дарование (хотя многие из них уже печатались в газетах, журналах, а некоторые даже имеют книги), а создали свой сборник прозы. Я целиком поддерживаю это начинание. Художник творит наедине с самим собой, но в литературу лучше входить группой, чтобы голос писателя не был одинок в нынешнем далеко не дружелюбном к нему мире.