Точка возврата - стр. 62

– Булочки? – спросилось как-то само собой.

– Круассаны, – так же машинально пискнула в ответ девица. Симпатичная такая, с ресницами и прочим одобряемым мною инвентарем, включая сильно близорукие голубые глаза. Плохое зрение встречных не порок, особенно когда ты так выглядишь, что нормально видящий человек инстинктивно шарахается. Даже причудливая окраска волос, от темнющего у корней через полный радужный спектр до подозрительно розового на концах, впечатления не испортила. Впрочем, целый пакет круассанов хоть кого симпатичным сделает.

– Пойдет.

Я сцапал пакет, который носительница отдала безропотно, и хлопнул за собой дверью. За ней раздались запоздалые звуки возмущения, но как бы не так. Запоздало сообразил, что хватать надо было не пакет, а всю девицу, но не возвращаться же теперь, испортив всякое впечатление. Вот вам, блин, виндикация. Будете знать, как мое наследство разбазаривать.

Приступ брюзжания сразу ON.

К тому моменту, как я добрался до места, где наш отряд разделился, солнце высунулось из-за озера примерно наполовину. Хоть эта славная традиция осталась без изменений. Но вот света с собой наше бессменное светило притащило отнюдь не полную норму – словно бы где-то между ним и многострадальной нашей планеткой вставили гигантский фотохромный фильтр. Видно-то оно видно, и желания включить фары не появилось, и все же мозг упорно отказывался принять существующую картинку как данность. Один-единственный раз я видел подобное – когда мы однажды ввязались в довольно неуклюжую перестрелку в самый разгар солнечного затмения. Позорище вышло еще то. Цели из-за ухудшившейся видимости воспринимались как находящиеся гораздо дальше, чем на самом деле, и в результате на протяжении пары минут две группы сосредоточенных идиотов посылали пули над головами друг друга. После чего в полном взаимном согласии оставили это неблагодарное дело и разбежались, безмолвно договорившись больше никогда не встречаться и не вспоминать об этом позорном казусе. Но сейчас это может оказаться (и, скорее всего, окажется) одним из необратимых последствий нашего долгожданного апокалипсиса. Ой, как нехорошо-то. Если только не окажется, что это дефект, свойственный конкретно рассвету (видывал в разных краях и такие странности), как бы не пришлось по-новой учиться стрелять.

От мрачных мыслей отвлекал одуряющий запах свежей выпечки. За всей этой суетой уже и забыл, когда ел нормально. Не утерпел до воссоединения, выудил круассан – большой, мягкий, еще горячий. Пекарня тут всегда была, но не помню, чтобы выдавала такие вкусности, а то бы я сюда приезжал почаще. Дома у нас с этим уныло, тем более что я обычно сплю до тех пор, пока свежая утренняя выпечка не зачерствеет, а Мик упорно предпочитает вкусному странное. Откусил сразу половину. Ух ты, еще и с шоколадной пастой внутри. Вот и зрелая мысль – если с намеченной деятельностью не заладится, буду подсиживать Денниса и баллотироваться в коменданты. Леность моя велика, но если ему каждое утро такой пакет доставляют, я как-нибудь ее пересилю. Наведу порядок, пресеку расхищения, развешаю на столбах тех, кто мусорит. Соберу себе личную гвардию из девиц приятной наружности, введу голые вторники. Халявщиков из сообщества повыгоню либо заставлю заниматься общественно полезным трудом – например, возводить заборы, обтягивать их колючей проволокой и подводить к ним электричество. Кто совсем безрукий, будет заряжать аккумуляторы, накручивая педали динамо-машины. Хотя Британская Колумбия, где по словам Гламберга обосновались силы вторжения, довольно далеко отсюда, но не стоит недооценивать стремительность выпускников Шао-Линя. Кроме того, как подсказывает практика, в объятом войной государстве внешний враг – далеко не самый опасный. Пока в стране хватает ресурсов на поддержание стабильности, она сохраняет цивилизованный облик и даже признаки благополучия, но как только расходы на ведение боевых действий поглотят открытые резервы и начнут выжирать в бюджете дыры, начиная, само собой, с программ социальной направленности, стратегически наименее ценных… В любом случае, забор под напряжением никогда еще не вредил. Вот превратится поток подлежащих обустройству культурных беженцев в неудержимый вал оголодавших и озлобленных люмпенов – тут-то он и пригодится.