Точка возврата - стр. 52
Приступ брюзжания OFF, но ненадолго.
Пока я размышлял, ноги сами собой вынесли из офиса. Автосервис тут всегда был один-единственный, да и того слишком много, идти до него буквально пять минут, тут вообще все рядом. Рассветает уже, вот и люди, кажется, просыпаться начали – кое-где в окнах зажигаются огоньки. Так и не скажешь, что кругом война и апокалипсис!
Новый приступ брюзжания ON.
Невольно забрела мысль – а что делать, если Зияние Фирзаилу не поддастся? Пойти предложить правительству свои услуги на контрактной основе? Да нужен я им, как собаке пятая нога. Как любит поучительно повторять отец, сколь бы важным ты себя ни считал, но в сравнении с массивной государственной машиной ты всегда не более чем букашка, а с букашками не торгуются. Это для всяких очень специальных агентств ты можешь при определенных условиях представлять интерес как независимый подрядчик, а для армии есть только две опции – или ты в строю и шагаешь в ногу, или ты даром не нужен. А если бы я хотел шагать, то давно бы уже шагал, тем более что именно к этому отец меня и подводил. Для него всегда все было просто: да, служба бывает дерьмовой, но дерьмовым бывает все, а тут тебе по крайней мере дадут сверху цель, назначат долг, честное и стойкое исполнение коего принесет радость и чуть ли не блаженство. Жуй, глотай и гордись, что когда миру придет неминуемый кабздец, это случится не потому, что ты приказов не выполнял. Эдакое самурайство с хером, переложенным в левую штанину на манер современного общества, с буквой устава вместо ценностей духа. Будучи в ту пору пареньком впечатлительным, я этой идеей проникся и правда собирался по достижении восемнадцати лет податься на военную службу, даже строил планы карьерного роста, но, видимо, уже тогда склонен был к сглазу…
Отвратил меня от этой идеи, что странно и символично, все тот же отец. Будучи кадровым военным инструктором, он наезжал домой временами (тщательно выбирая моменты, когда не было риска напороться на бывшую жену) и меня во время таких визитов держал при себе, надеясь выстругать свое понимание достойного наследника из того, что осталось от культурных материнских вливаний. Однажды его догнала секретная новость о том, что оставленную им группу затребовал местный генерал для выполнения… толком не знаю, что там была за операция. Вышла просто бойня, и все, кого отец тренировал, полегли буквально ни за понюшку табаку. Мне очень хорошо запомнилось, как отец заметался по дому, обрывал телефон, сперва требуя от своего начальства вмешаться, потом упрашивая хотя бы разрешить ему принять участие, ведь он, легендарный вояка, мог бы что-то сделать, как-то переломить ситуацию, если уж людей не жалко, то хоть сухого и безумно тупого разгрома не допустить… а ответ ему был со всех сторон один – не твое дело, ничье вообще, их страна, их генералы, их солдаты. Наш удел помогать, согласно договору от такого-то. Твое дело учить, ты за это зарплату получаешь. А вмешиваться в их игры никому не надо. Если уж сами они больше, чем в результате, заинтересованы в создании прецедента, по поводу которого можно всласть помаячить на голубых экранах, то это их полное право. Да и разве не во всех армиях так? – после втолковывал отцу его старый армейский приятель, завернувший на огонек. Действующие и штабные, стихи и проза, лед и пламень. Чем выше штабной офицер в командной цепочке, тем дальше он от острия атаки и тем меньше ему дела до мелких окопных частностей и больше – до очередного звания. А уж генералу зачастую и результат-то не так важен, как очередной орден за попытку, президентское рукопожатие или просто сохранение лица, чтобы никто ничего не подумал. Может, и не все такие, но с тех пор, как генералы перестали ходить в бой в одном строю с солдатами, интересы их закономерно разошлись. Но мы-то, слышь, не забыли свое место в этой схеме, скажи? Нам дают приказ, мы его того. Судьба, типа, наша такая, горькая и славная. Наливай, чего мнешься.