Точка возврата - стр. 24
– Поспать прилег? – немедленно полезла в бутылку Айрин. – Подушку принести?
– Едет транспорт, – пояснил я сдержанно, ибо переругиваться с ней никаких сил не напасешься, а ведь еще неизвестно, что ждет впереди. – Предпочтительная модель поведения – доброжелательное достоинство. Помним легенду, брататься не бросаемся, придерживаем фантастические истории для мемуаров.
– А если это деревенские хамы какие-нибудь?
– Смирись уже, столичная штучка. Хамы тоже люди.
– Тебе-то, может, все люди и братья, а вот попробовал бы оказаться эмансипированной азиатской женщиной в окружении деревенского быдла! – Айрин передернулась. Где она, интересно, набралась такого опыта? – Они почему-то считают, что все азиатки – японки, а все японки – порноактрисы. Может, для вас, мужланов, это и комплимент, а меня подобное отношение оскорбляет.
– Можешь назвать подряд три явления, которые тебя НЕ оскорбляют?
Айрин задумалась, а я нехотя собрал себя в кучу и поднялся на намятые ноги. Как я и подозревал, ее проблема не в том, что мир к ней жесток или как-то несправедлив, а только и исключительно в отношении. Небось кинь к ее ногам небо в алмазах и луну с вкраплениями чеддера – и то оскорбится. Посчитает, что то ли дешево покупают, то ли держат за феечку, неспособную содрать эту луну самостоятельно. Женщины, блин.
Машина появилась в поле зрения – сперва свет фар, потом обрисовался и силуэт. Без орудия на крыше, что не может не радовать. Громоздкая такая кабина. Ну да, тут такие края, что приплюснутые мазератти без надобности – местные ездят исключительно на пикапах либо внедорожниках. Я сделал пару шагов навстречу, отгородив своих спутников – чисто на всякий пожарный, вдруг они и посторонних людей начнут раздражать – и приветственно помахал обеими руками, демонстративно держа их подальше от висящего на груди пулемета. Еще бы решить, что делать, если они не захотят останавливаться, а предпочтут подло, но мирно меня объехать? Мик бы остановил машину любым из пяти способов на выбор – правда, выбор так себе, все варианты как один включают его неподъемный башмак и тупые травмы у водителя. Я же не настолько крут, чтобы штурмовать подобные металлические чудища с одним лишь залихвастским «кия!», а стрелять в незнакомых людей – самый что ни на есть моветон.
Но ничего, пронесло. Ночные ездоки повели себя в высшей степени отзывчиво, тут же скинули скорость и остановились, не докатив до меня какую-то пару ярдов. Могучая морда фордовского пикапа в слабом обратном отблеске фар дружелюбно оскалилась решеткой радиатора. Из кабины в обе стороны высунулись две физиономии настолько близкие по духу, что я чуть не прослезился – широченные бородатые ряхи в одинаковых бейсболках. Тот, что за рулем, лет сорока, просто упитанный, как кабанчик у заботливого хозяина, штурман же очевидно старше, с длинной седой бородищей, и уже откровенно жирный, словно подсел на те коварные хранительские сухпаи. Обожаю толстых – они обычно добрые, ибо ни бегать, ни драться, ни даже толком укрыться от пуль не способны. А вон в кузове за кабиной еще двое появились – тоже не так чтоб пушинки. Это, наверно, их младшенькие. Кабина, как я погляжу, двухдверная, с одним посадочным рядом, так что молодежь по всем правилам субординации едет на задворках.