Точка Омега - стр. 1

Цепочка и в самом деле была необычная: каждое звено состояло из тонких плоских изогнутых восьмеркой пластин, в три слоя плотно прилегающих одна к другой. Изящество и массивность одновременно. Даже не цепочка – цепь. Золото чуть потемнело, и не было пресловутого банального блеска – патина только придавала благородство.

Стариной веяло.

Музейная, можно сказать, цепочка. Фамильная драгоценность.

Когда мать передала ее К. – именно как фамильную драгоценность, доставшуюся еще от бабушки, а той, возможно, от ее родителей и так далее, – у него даже не возникло мысли о ее стоимости.

Ну да, крупная, довольно увесистая, но главное, наверно, даже не в этом, а в ее изяществе, в этих тончайших пластинках. И, конечно, в ее старине. Драгоценный металл, имеющий свою цену, но вместе с тем – украшение, ювелирное искусство, антиквариат, что придавало ему еще большую ценность…

Так ее стоимость и оставалась для К. неведомой. Завернутая в кусок фланели, цепочка легла на дно небольшой картонной коробки и там покоилась до самого последнего времени, до того дня, когда К. пришлось перерыть весь шкаф, чтобы найти ее. Лет двадцать почти прошло.

Родителей уже не было, они с женой тоже не молодели, а она так и лежала там, в самой глубине шкафа, заваленная другими вещами.

Понадобилась же она К. по странному обстоятельству. Честно говоря, он даже не очень понимал, в чем дело, но раз брат попросил, не отказывать же. Тот неожиданно изъявил желание взглянуть на нее, просто взглянуть… Была она довольно длинная, и родители разделили ее поровну – и К. и брату, по справедливости. Золотой запас на всякий пожарный. На черный день. А ежели в их жизни ничего такого экстренного и катастрофического не случится, то цепочка могла перейти к их детям, а там, смотришь, и к внукам. Не только как ценность, но и как память.

Так вот, брату вдруг помстилось (с чего бы?), что его цепочка (часть от нее) вовсе не золотая или не вся золотая, что-то не похоже на золото, темная какая-то, причем отдельные звенья более темные, другие менее, подозрительно… Такое вот объяснение.

Удивительно, конечно: столько лет никаких сомнений, а тут на тебе! Ну решил брат отдать ее сыну, что с того?

Ты же отдаешь, а не продаешь, сказал К. Нет, возразил брат, так не годится. Он должен быть уверен, что это именно золото, а не подделка. Раньше тебя это почему-то не волновало, сказал К. Не волновало, согласился брат, но ведь родители тоже могли ошибаться. Представляешь, хранить и передавать по наследству вовсе не золото, а какую-нибудь позолоченную дешевку, пусть и достаточно искусно сделанную. Бред!

Слышать это от брата удивительно – никогда он особым благоразумием не отличался. Больше того, поступки его обычно поражали неожиданностью и даже экстравагантностью, если, конечно, это можно так назвать. Купить подержанную машину и потом не ездить на ней, а только ремонтировать – это было вполне в его духе. Для чего ремонтировать? А чтобы продать потом дороже в три раза. Вот только продать почему-то не удавалось, как не удавалось и вернуть одолженные для покупки деньги.

У него никогда не хватало денег на затеваемые им разного рода авантюры, которые, по его уверениям, непременно должны были обогатить. В пору расцвета разного рода финансовых пирамид он продавал вещи, вкладывал деньги, забирал, снова вкладывал и так вошел во вкус, что едва не продал квартиру. Слава богу, не успел – как раз к этому моменту пирамиды стали стремительно рушиться, он много потерял, но хотя бы остался с квартирой – уже удача. Не исключено, что они потому и с женой расстались: она не могла больше мириться с его страстной, неуемной жаждой разбогатеть и с той нищетой, в какую повергали их все его попытки.

Странно, что часть родительской цепочки у брата была еще цела, что он до сих пор не продал или не заложил ее. А теперь вдруг возникла из небытия, в общем-то, с вполне нормальным, но для брата тем не менее странным намерением – отдать сыну. Валера, то есть сын, был славным парнем, учился на биолога, причем учился серьезно, много времени проводил в библиотеке и на практике, где-то подрабатывал, разводя то ли цветы, то ли что. К. он нравился, хотя виделись редко, но, не имея собственных детей, племянником он всякий раз интересовался, а иногда, если вдруг вспоминал, поздравлял с днем рождения.