Точка Невозврата - стр. 94
Криминальная обстановка в городе накалялась день ото дня. Газеты пестрели сообщениями о вооружённых налётах на зажиточные квартиры и уличных перестрелках.
На предприятиях не стихало глухое брожение. Политические требования рабочими не выдвигались, зато экономические стали перманентными. В первой декаде месяца мощная забастовка колыхнула текстильную фабрику Шульмана.
В то же время в обществе физико-математических наук профессор Щукарев при полном зале прочёл занимательную лекцию на тему «Химия и игральные карты».
На таком мозаичном фоне стартовала агитационная кампания по выборам в городскую Думу. Первым начал себя рекламировать оппозиционный блок народных социалистов. Лояльные Деникину партии – «Союз Возрождения» и «Национальный центр» договориться о консолидации не смогли, затеяв публичную грызню. Проправительственная «Новая Россия» откомментировала этот разрыв вздохом сожаления: «Господа, мы умеем ссориться как никто даже перед лицом общего врага».
Одиннадцатого октября передовицы всех газет взахлёб раструбили сенсацию о падении красного Петрограда. Наиболее красноречив был военный обозреватель «Новой России» Верин, живописавший, как холодным осенним утром, когда сырой туман стелется над разорённым, мёртвым градом Петра, воинство генерала Юденича победной поступью вступает в бывшую столицу Российского государства.
«Болезнь длилась два года, – развернув на улице свежий номер, читал взволнованный обыватель. – Маятник анархии, свершив полный круг, остановился у начала движения своего. И великая радость наполняет наше сердце. Ибо падение Петрограда равносильно моральному уничтожению большевизма…»
Центр Харькова, несмотря на непогоду, заполнился принарядившейся, чистой публикой. Рабочие кварталы угрюмо замолкли, настроение сельских предместий было неопределённым.
Сенсация о занятии Петрограда оказалось очередной газетной уткой, крякавшей ровно сутки.
28
Полковник Кузьмин прибыл в Харьков вершить суд. Расчётливый в поступках, зачастую не по-славянски прагматичный, сейчас он не думал о последствиях. Ревность застилала разум, аспидная ненависть душила люто, горло стиснул спазм.
Те отрезки местности, что приходилось преодолевать пешком (по перрону до привокзальной площади, из пролётки до подъезда дома), Кузьмин ломил не разбирая дороги. Крепко задевал плечом прохожих, не реагируя на возмущённые возгласы, натыкался на фонари, афишные тумбы, шлёпал через грязные лужи, оцарапал щёку о ветку, о бордюрный камень запнулся.
Не будь рядом верного вахмистра Максимчука, тенью поспешавшего за господином полковником, променад