Точка Невозврата - стр. 80
Тем не менее передышку использовали по назначению. Отсыпались, сушились, латали обмундирование, чинили обувь и амуницию, чистили оружие, просто бездельничали. Штабс-капитан Маштаков коротал время в «политических» разговорах с хозяином Провом Зиновьевичем, в просторном пятистенке которого разместился взвод.
Пров Зиновьевич – староста, избранный боковским обществом. Невзирая на смуту и семерых по лавкам, у него крепкое хозяйство. Встретил он постояльцев настороженно. Сложив тяжёлые руки на впалом животе, наблюдал за вваливавшимися в избу промокшими, иззябшими, громогласными вояками. В спутанной сивой бороде шевелились улитками губы – вёл счет незваным гостям.
Неунывающий подпоручик Львов выглянул из-за плеча истово крестившегося на икону Кипарисова:
– Нас, дедушка, как апостолов, двенадцать.
Взвод продолжал редеть. Из Орла вырвались без потерь, но за следующие дни – один убит, двое раненых, прапорщик Терещенко свалился в тифу, а поручика Цыганского опять перевели в третью роту на открывшуюся вакансию взводного. Минус пять штыков, и, что самое скверное, насчёт пополнения – молчок.
Маштаков, уловив тревогу хозяина, поспешил успокоить:
– Двое будут в дозоре в сменах, так что, считайте, десять у вас постояльцев. Скоро кухня подоспеет, кулешом подзаправимся. Потерпите…
– Да я ништо… Што я, без понятия? Я сам отставной ефлейтур пехотного Нейшлотского полку… Служивое дело понимаю, – убегая взглядом, хрустко скребя в дремучем затылке, наводил дипломатию Пров Зиновьевич.
Пока полевая кухня пробивалась по раскисшей дороге, хозяин велел жене и двум снохам сбирать на стол. Поймал во дворе курицу, не успела та раскудахтаться, голова с гребешком отдельно от тушки оказалась. Ударники, наведя ревизию в тощих сидорах, выставили свои припасы – галеты, сало, сахар, чай, спиртягу.
Маштаков пригласил Прова Зиновьевича с домочадцами к общей трапезе. Причём усадил в положенный хозяину красный угол, «на коник».
Старик от обходительности штабс-капитана таял как свечной огарок:
– Извиняюсь, ваше блародье, ежли вдруг невпопад чего шмякну. Вы, случаем, не из простых будете?
– Представители голубых кровей здесь отсутствуют. И, пожалуйста, называйте меня Михаилом Николаевичем, – Маштаков с расстёгнутым воротом, без ремня усаживался на широкой лавке.
За столом рассолодевший после рюмки Пров Зиновьевич витийствовал о повадках красных, по-орловски заменяя звук «ц» на «с»:
– Замучили стервесы налогами, развёрсткою, рикви… лизисиями, тьфу, язык сломашь… Повезёшь чего в город на базар, налетят мильсанеры коршуньём: «