Точка Невозврата - стр. 104
Старший офицер по возвращении с места аварии курил папиросу за папиросой, беспокоясь возможностью налёта красной конницы.
– От этого самовара один геморрой, – брюзжал он. – Одет в котельное железо, которое только от пули и спасёт. Команда – всякий гад на свой лад, половина гимназисты, маменькины сынки. На домкрат уставились как козёл на новые ворота!
Общими усилиями удалось залатать пути и затащить на рельсы пушечный вагон. Исковерканную контрольную площадку кувырнули под откос.
Лишь только спасительный туман поредел, разрывы вражеских снарядов стали опасными. В бессчётный раз за последние дни на станцию двинулись красные. Стишь торчала в их горле костью. Отсюда добровольцы всерьёз угрожали Орлу. Атаку вели полки Эстонской дивизии и части девятой стрелковой дивизии Петра Солодухина. Корниловцы, получившие на этот день наступательные задачи, вынужденно встали в оборону. У советских войск вновь было большое превосходство в числе. Довольно легко эстонцы овладели деревней Михайловкой, расположенной в пределах видимости станции.
Третий Корниловский ударный полк предпринял контратаку, которая вряд ли бы удалась без поддержки «Витязя» и «Грома победы». Бронепоезда вынеслись на линию цепей неприятеля, открыв губительный фланговый огонь из пулемётов. Не имея под рукой тяжёлой артиллерии, красные были бессильны против броневиков. Кроме того, действия их колонн оказались нескоординированными. До сумерек ударники вернули Михайловку. Большевики, учитывая свои ошибки, провели перегруппировку, подчинив в оперативном плане вторую бригаду Солодухина эстонцам. Но тем временем стемнело, активные действия на раскисшей пашне под хлынувшим дождём стали невозможными. Если не брать в расчёт несколько сотен трупов, усеявших поле, каждая из противоборствующих сторон осталась при своём.
30
Из квартиры Курганова полковник Кузьмин отправился на улицу Соборную. Там в собственном доме проживала приятельница Ирины, сообщившая письмом о её неверности. Извозчик – типичный харьковский «ванько», мягкий и развалистый, пытался побалагурить с седоком, однако, наткнувшись на свинцовый прищур, осёкся.
Как домчались до центра, полковник не заметил, вновь обуяли думы. Приговор рисковал оказаться неисполненным. Кузьмин гнал прочь оправдывавшую бездействие мыслишку: «Что Бог ни делает, всё к лучшему».
К двери долго не подходили, пришлось трижды обратиться к медному кольцу, которое пояснительная надпись рекомендовала повернуть.
Прислуга – лупоглазая веснушка, отворив, испуганно ойкнула при виде незнакомого офицера сурового обличья с жутким шрамом на лице.