Точка - стр. 18

Тогда была зима, и неслабая, надо сказать, и мы больше сидели по тачкам, вылезали только на показ и поссать. Это во дворе было, на Красных Воротах, напротив поэта Михаила Лермонтова. Девчонки, правда, почти никто не знали про поэта, да особо и не интересовались памятником, хотя на той точке тоже штук нас под сотню было, почти как на Ленинке. Мамка только говно была, сучливая и равнодушная до всех нас, кроме бабок. А про памятник лично мне известно было, потому что я все-таки дочка начальной учительницы поселковой школы и по литературе успевала нормально, и читала кое-что с детства. Но подолгу в тачке тоже в мороз не высидишь. Во-первых, накурим жутко, и надо время от времени дыхнуть. Клиент в мороз не очень обычно частый. Ну а если выбрался наружу, то заодно – поссать. А потом и девчонок понять надо: у кого цистит непроходящий, у кого чего похуже или побольше, а у кого натурально большая нужда. Мамка нам место указала, чтоб не очень округу волновать, хоть мы и прикрыты были мусорами со всех сторон, но все равно имелась проблема с этим делом в холод – была, была.

Вот тогда-то мы с Зеброй, в те самые холода, и задружились – поняла я, что нормальная Зебра девчонка, хотя и азиатка. Она первой маньяка просекла и на общий учет поставила.

Маньяком мы, не сговариваясь, прозвали сами не знали кого, но то, что маньяк он был – точно. Никто из нас так его за холода и не увидал, за все время, пока сам он не пропал и больше не появлялся у нас, хотя сейчас про это я не знаю и Зебра тоже, потому что мы давно с тех пор на Ленинке уже работаем, у Ларисы. Так вот, ни лица его, ни одежды, ни про что думал, ничего никто из нас не понял и не узнал. Кроме одного – деньги у маньяка водились. Но когда Зебра на точку к нам встала и отлить пошла после кого-то, он именно с нее начал в общее дело включаться, с Дильки. До тех пор подъезжал просто черный джип, показа не требовал, а стоял без фар неподалеку, словно план неведомой операции прикидывал. Мамка поначалу напряглась и менту нашему стукнула крышевому. Тот к сведению принял, между делом козырнул, документ спросил, нормально отсмотрел, вернул и ничего больше. Ну стоит себе джип и стоит, никого не давит, никого не покупает – имеет право и то и другое делать. А когда Зебра мимо него в тень дворовую как-то просачивалась – сама жгучая, нерусская, и тень от нее тоже черная, загадочная, он стекло непрозрачное свое оттянул и сказал из-под него что-то. Она пожала плечами и кивнула. А потом к джипу вернулась, и снова маньяк стекло чуть приспустил. В тот раз она до нас ситуацию еще не довела окончательно, наверное, сама не въехала как надо: думала, случайность место имела или оказия чудаческая. А после повторилось, и снова, и опять. Тогда Зебра пришла в нашу тачку, кроме своей, и честно историю вывалила, что, мол, просит ее каждый раз из-за стекла голос маньяческий поссать повидней и понатуральней, когда он специально фары в то направление подключит, и чтобы как будто это со вкусом все у того, кто ссыт, происходило, как бы задиралось все капитально и ссалось неспеша и со всей мочеиспускательной подробностью. А девки заржали в голос, но быстро угомонились, потому что Зебра дообъяснила еще, что за каждый пассаж из черной щели джиповой стольник в деревянных вылетает, каждый всякий ссаный раз.