Тобол. Том 2. Мало избранных - стр. 91
Раскольники остановились.
– Благоволи выслушать, изволь ответить, – сурово произнёс один из них.
– Я весь внимать! – благосклонно улыбнувшись, пригласил Табберт.
Служилые и казаки смотрели на раскольников недоверчиво. Вдали по-прежнему тревожно стучало било, словно сердце деревни Чилигино.
– Господин капитан, нельзя время терять! – негромко сказал Леонтий.
– Возможен быть, крестьян, который здесь, сам выдать нам беглец, – снисходительно пояснил Леонтию Табберт.
Он не исключал, что здешние мужики, не вступая в оборону от воинской команды, откупятся теми, кого прежде укрывали. Это было бы разумно. Хотя в глубине души Табберт всё же надеялся увидеть настоящую гарь. За этим опытом он и явился сюда, в Чилигино.
С иконами к отряду Табберта пришли братья Саул и Навин.
Саул откашлялся в кулак.
– Священника бо дело обличити, а молчание вражда Богу и человеком, – сказал он. Это были слова из челобитной Никиты Пустосвята, заученные им от отца Авдония. – Понеже и врачом достоит с прилежанием прилагати пластырь тамо, идеже есть телесная язва, воином же воздвизати оружие и ополчатися крепко тамо, идеже есть супостатная брань, а кормчим искусство хитрости своея показывати во время зимы и ветрянаго волнования…
Табберт свысока улыбался, поощряя раскольника, хотя не мог уловить смысла слов на этом причудливом изводе русского языка.
– Попречник! – догадался Леонтий.
– Зубы заговаривает, пока там подпаляют, – зло сказал кто-то из казаков.
– Такоже и священником лепо о правых догматах поборати во время церковные скорби и находящаго на ню бурнаго противления, сиречь правыя и непорочныя веры повреждения, – продолжил за Саулом Навин.
В деревне стучало, стучало дошатое било. Семён знал, что там одноглазый дьявол Авдоний загоняет в «згорелый дом» насмертников – баб, даже тех, что с младенцами, парней и девок, детишек, стариков. А с ними и Епифанию.
Семён упал на одно колено, поднял заряженное ружьё и выстрелил. Саул изумлённо уставился на две половинки иконы у себя в руках – пуля расколола икону пополам и пробила ему грудь. Саул рухнул.
– Не сметь! – яростно взревел Табберт.
Но его не послушали. Грохнул ещё выстрел, и Навин тоже повалился. Чилигинские мужики, сопровождавшие попречников, на мгновение замерли, а потом молча повернулись и кинулись прочь в проулок.
– В храме гореть будут! – крикнул Леонтий. – Давай туда!
Служилые бросились за чилигинцами, не ожидая приказа командира.
– Стоять! – Табберт выхватил пистолет. – Стоять!
Он ничего не понимал. В гневе он был готов выстрелить по своим – но всё же не выстрелил, бессмысленно подняв ствол пистолета к пасмурному небу. Что происходит? К ним явились парламентёры – это начался торг об условиях капитуляции!.. Почему же служилые убили посланцев? Сие какие-то недобрые хитрости русской жизни, о коих он не осведомлён?..