То, что звучит / По заявкам - стр. 13
У дома с зеленой крышей только одно окно светилось. На первом этаже, справа от крыльца. А еще там тоже стоял знакомый магмобиль. Черный «мартон астин» отца. Только Дара свернула от фонтана налево.
Солнце как раз просело чуть ниже, а дома будто наоборот вытянулись вверх, и Лайму почудилось, что этим вот шагом он не просто налево от фонтана свернул, а вообще не пойми куда попал. Улица была и та, и не та. Даже свет в окнах казался тусклее.
Остановились. За оградой, вдоль, будто охранный контур, которого тут не было, тянулись кривые старые побеги с черными колючими стеблями, почти лишенными листьев, и редкими бутонами такого цвета, будто их в мертвую кровь макали.
Похоже, тут когда-то лавка была. Над крыльцом с покосившимся навесом беззвучно покачивалась нечитаемая вывеска. Казалось, должна бы скрипеть – цепь проржавела, но не скрипела. Сквозь провалившиеся ступеньки, ведущие к двери, пророс бурьян, в левой витрине не было стекол, и оттуда торчали колючие плети дикой розы.
Дом стоял, завалившись чуть назад, темный, настороженный. Это от того, что там давно никого нет?
Лайм моргнул, и картинка тоже моргнула, будто передающее заклинание в мониторе засбоило – все было серым. Свет, призрачный и блеклый, шел сразу отовсюду. Лайм обернулся. Тень от фонтана кралась по камням, делаясь похожей на странного длинноногого типа с дудочкой. И… будто все звуки исчезли, только фонтан… пел.
За бортиком, там, где Лайму было не видно, что-то шебуршалось. Что-то не-живое. Будто везут ладошкой по камню и ногтями… когтями задевает. Такой звук. Вот сейчас пальцы покажутся… Лайм вытянул шею и на цыпочки привстал, заглядывая, но тут Дара больно щипнула за руку, взяла за мизинец и потянула через косую калитку во двор лавки.
5. 5
Ноги сами понесли к провалившемуся крыльцу.
– Нет, другое, – заговорила Дара, выпустила мизинец и пошла за угол.
Лайм поплелся следом. Плеть цапнула, будто за ногу поддержала. Качнувшийся под просевшим козырьком фонарь мигнул осколком уцелевшего стекла. Закатное солнце отразилось, но все равно казалось – подмигнул. А дом… дышал. Далеко-далеко, как Копать, когда в шкаф залезает: не слышно, но если руку приложить – чувствуешь. Лайм убрал руку с растрескавшегося перильца, даже не понял, как ее туда положил – тянуло, и оттер испачкавшуюся ладонь о штаны. Все равно уже репьев насажал.
– Здесь, – снова сказала Дара. – Та дверь для чужих.
И отступила в сторону, хоть и поднялась первой.
– А мы свои? – засомневался Лайм.
Сестра подумала-послушала и кивнула.
– По-разному только.
Дверь подалась под рукой даже раньше, чем Лайм коснулся ручки. Темный узкий коридор. В нем когда-то было тепло. Небольшой холл и крутая лестница на второй этаж. Здесь когда-то звучали голоса и смех, а одна из ступенек любила говорить «хи-и-их». Лайм остановился перед лестницей. Там, наверху, все еще тепло. Но Дара качнула головой. Тепло наверху не стоило тревожить. Слишком хрупким оно было.