То, что сильнее (сборник) - стр. 28

Нина пошла на кухню, пожарила картошки, открыла банку сайры и банку соленых огурцов, и две беременные сели пировать. В первый раз за много дней Аннушка поела с удовольствием и аппетитом.

Потом Ниночка поделила свои драгоценные покупки на две кучки:

– Это, Анюта, твоему будущему малышу.

Они вместе дружно поревели и обнялись, а потом легли спать – позади был очень тяжелый для обеих день.

А утром Аннушка проснулась почти счастливая, с твердой уверенностью, что у нее все наладится и, что самое главное, не надо принимать страшное и ужасное решение.

Ниночка уехала дневным поездом, взяв на себя разговор с мужем и свекровью, а Аннушка решила жить обычной жизнью, повседневными делами – поехала в институт, получила справку на распределение и отправилась в школу на Соколе – свое первое место работы.

Школа ей понравилась – старая, из темного кирпича, трехэтажная, она стояла в тихом месте, в поселке художников, окруженная старым яблоневым садом.

Директриса оказалась милая, пожилая женщина, принявшая ее вполне дружелюбно.

– Замуж не собираетесь? – лукаво спросила она Аннушку.

Аннушка смущенно пролепетала:

– Нет, нет, такого в планах не предвидится.

– Ох, милая моя, – вздохнула директриса, – это сегодня не предвидится, а завтра… Дело молодое, житейское. Потом и до декрета рукой подать. А мне до зарезу нужны молодые специалисты, трех сотрудников проводила на пенсию. Так что смотрите, не подведите, – улыбнулась она.

Аннушка молча вышла из кабинета директорши. Было невыносимо стыдно. «А что делать? Не устраиваться на работу? Значит, она не получит декретных. А как без этого выжить?» За всю жизнь ей не приходилось обманывать сразу столько хороших людей – маму, Германа, директрису. Настроение было хуже некуда.

Через два дня приехала мама. Зашла в комнату с плотно сжатыми губами и сведенными к переносице бровями. У Аннушки упало сердце – поняла сразу: мама все знает. Мама молча села на диван. Аннушка пролепетала:

– Сделать чаю?

Помолчав, мать глубоко вздохнула и сказала:

– Ладно, Аня, дело сделано, что обсуждать. Я сама виновата, бросила тебя, уехала к сыну. За тебя была спокойна, ты девочка разумная. А вот как вышло. Обе виноваты и расхлебывать будем вместе. Какой у тебя срок?

Елизавета Осиповна говорила обо всем спокойно, но было видно, что убита, раздавлена этой вестью и пытается справиться с собой.

– Что Гера? – пролепетала Аннушка.

– А что Гера? – удивилась мать. – У него своих забот полон рот, что ему до этого? Где он и где мы? В общем, будем жить. Жизнь, Анюта, не кончается.

На том и порешили.