То, что делает меня - стр. 62
– Смурфика искали. Помнишь Смурфика? Все злачные места обошли. В итоге нашли его прямо на дороге. Сидел на обочине, рыдал. Его собаку машина сбила. Там такой поворот есть гадский: когда выезжаешь, то ни пешеходов, ни выезжающие с боковой дороги машины не видно. Вот Смурфу и вздумалось в ночи дорогу переходить, хорошо, хоть сам жив остался.
– Что это он вам так срочно понадобился?
– Да чего-то мы подумали-подумали и решили, что плохо там этот трупешник оставлять. Человек все-таки. Может, у него даже родственники есть. А Смурф, он – стукачок. В ментовку как домой ходит. На нариков, бегунков и тех, кто в розыске, стучит. Особенно на приезжих. Они на автовокзале с автобуса ссаживаются, а он тут как тут. За это полиция его самого не трогает, закрывает глаза на то, что наркотой промышляет. Вот мы и решили его попросить про покойника рассказать. Жаль только, что повешенного Жорика тоже снимут. Такой он классный.
– Андрюша, – в комнату заглянула мама, – я там все на столе поставила. Пойду схожу в магазин.
– Ну, мам, – примирительно сказал Тифон, – я сам попозже схожу.
– Все. Пока.
– Нет, правда, ты куда? – он вдруг забеспокоился и, вскочив, выбежал за ней в коридор. – Ты из-за того, что я поздно пришел? Ну, мам. Я сам все сделаю.
Но дверь хлопнула, и он вернулся в комнату. Молча, с хмурым видом натянул майку и штаны, и мы пошли есть.
Сырники были очень вкусные, горячие, с густой холодной сметаной. И после бесконечных овощей казались мне просто восхитительными. Но Тифон почти не ел, машинально ковырялся в тарелке, а потом вдруг спросил:
– Слушай. А как она тебе об этом сказала?
– Ты это о чем?
– Ну, мать твоя, когда… – он замялся, подбирая слова. – Когда…
– Вначале спросила, не возражаю ли я.
– А ты чего?
– А я сказал, что не возражаю.
– Че, правда? Сам согласился? – поразился он.
– Ну, я же не знал, что так получится. Думал, подружимся с ним.
– Вот ты дурак.
– Мне тринадцать было.
– Без разницы. Как можно отдать свою собственную мать какому-то уроду? Значит, ты ее не любил.
– Любил, конечно. Но она же взрослая, а я мелкий был. Что я мог сделать?
– Да хоть сказать, что он тебе не нравится.
– Ну а если представить, что у нее любовь и все такое?
– Как я, по-твоему, должен это представить? – Тифон вдруг так распереживался, что вместо привычного румянца на скулах выступили красные пятна. – Все. Проехали эту тему.
– Хорошо, – с радостью согласился я. Потому что мне тоже не нравилось не только обсуждать маму, но и то, как он завелся, и что вообще с ним стало происходить.
Мы замолчали. Тифон смотрел в свою тарелку, а я в свою, краем глаза косясь на то, как он в задумчивости возит куском сырника.