Тьма между нами - стр. 39
– Чушь! – шиплю я.
Одно упоминание этой дуры приводит меня в ярость. Дальше можно не читать – я знаю, что там будет старая ложь, которую не раз перепечатывали газеты. Рядом с текстом две фотографии Джона. На одной из них он на сцене – такой, каким я его помню, одержимый и прекрасный. На другой, сделанной сокамерником и проданной журналистам, – седой бородатый мужчина с потухшими глазами. Очевидно, длительное заключение высасывает из человека жизнь. Я вижу, как что-то похожее происходит с Мэгги, а ведь она пробыла наверху не так уж и долго.
Не читая, прокручиваю статью вниз, пока не добираюсь до фотографии той самой девушки. Она сидит на пляже в синем купальнике, с зеркальными солнечными очками на кончике носа, и улыбается так, словно ей вообще на все наплевать. Вылитая я в молодости.
Прижимаю телефон к груди и изо всех сил пытаюсь ее вспомнить, но ничего не получается. Похоже, наши пути никогда не пересекались. Она не общалась с группой, не ходила на их концерты и вечеринки. И я точно знаю, что она не была подругой Джона, как писали в газетах, потому что в то время он встречался со мной. Любой из нашей компании подтвердил бы, что мы были безумно влюблены. Поэтому когда журналисты называют их парой, я дико злюсь.
Однако в голову закрадывается неприятная мысль: а может, я просто не хочу ее вспоминать? Может, у них все-таки были отношения, о которых я не знала, и она – недостающая часть пазла?..
Мотаю головой, чтобы прогнать бесплодные тревожащие подозрения.
– Нет, – говорю себе.
Это просто невозможно. И пусть память меня порой подводит, но я ведь не идиотка.
Джон не был моим первым сексуальным партнером, и я его, естественно, тоже, но он стал первым мужчиной, которого я по-настоящему полюбила. Первым и последним. Все годы после расставания с ним я живу без любви.
Он узнал, что мне четырнадцать, вскоре после нашей первой ночи. Ему было двадцать два, и, само собой, я врала, что уже совершеннолетняя. Но завистливая тварь Сэффрон выболтала правду, надеясь нас разлучить. Я задала ей тогда хорошую трепку. Однако, вопреки моим страхам, новость про мой реальный возраст нисколько не испугала Джона. Напротив, он признался, что это еще больше его завело – запретный плод, как известно, сладок.
– Люблю зеленые бананы, – ухмыльнулся он.
И заставил пообещать, что я никому не расскажу о нас в школе, – нелегкая задача для девочки-подростка, которой повезло окрутить солиста самой популярной группы в городе. Но Джон предупредил, что, если правда всплывет, он все будет отрицать ради своей карьеры и тут же бросит меня. Риск слишком велик.