Тьма кромешная (сборник) - стр. 47
Епископ вновь смолк и обратил пламенный взор на замершую в испуге толпу, по которой побежал смущенный шепоток: «А ведь верно! Все так говорит! Истинно так!»
Воздев правую ладонь, Иоганн Нидер призвал обывателей к тишине. Шептания тут же утихли. Он почувствовал прилив сил, все их внимание было приковано к нему одному. Да, он снова сделал это. Он овладел этой людской массой, зовущейся паствой, силой страстного слова. Теперь пришло время обратить эту разрозненную толпу в армию, сделать их послушным единым организмом – орудием святой Церкви. С удвоенной силой он продолжил:
– Всякий простолюдин, всякий почтенный обыватель и даже дворянин, который выступает против правосудия и порядка, своими нападками хулит силы добра и света, а значит, он есть служитель извечного врага! Этот город погряз в грехе и ереси, – неистовствовал епископ, направляя обличающий перст, казалось, на всех сразу и на каждого в отдельности. – И если вы не покаетесь и не поможете Церкви разоблачить прислужников тьмы, то и вас ожидает котел с кипящим маслом!
Взор епископа Нидера распалялся все больше, с прихожан, сидящих даже в самых дальних рядах и обычно норовящих пораньше улизнуть, давно слетела дрема, а подрагивающий в пламени сотен свечей воздух наполнился едва уловимым запахом агрессии и злобы с примесью щепоти страха.
– Вы хотите гореть в геенне огненной за чужие грехи?!
– Не-е-ет! – с негодованием ревел хор голосов в ответ.
– А вы хотите помочь спасти души несчастных, что продались силам зла?
Своды собора огласились решительным и раскатистым «Да-а-а!».
Взгляд Иоганна Нидера, источавший, казалось, лед и огонь одновременно, обшарил беснующуюся толпу. Праведное неистовство на лицах, казалось, удовлетворило его, и в глазах у него на миг мелькнуло довольство и удовлетворение.
– Хорошо! – властно осадил он разгоряченных, бьющихся в экстазе и порыве религиозного рвения карловчан. – На воротах церковной ограды прикреплен специальный ящик для ваших сообщений о прислужниках зла. У вас есть двенадцать дней, чтобы выдать их, и тогда на вас не будет греха укрывательства… – Он многозначительно обвел притихшую толпу взглядом и, даровав им, словно нехотя, благословение, покинул кафедру.
Вслед за ним потянулись к выходу и прихожане, все еще наполненные жаром епископской проповеди. Впечатления захлестывали карловчан, и, выйдя на площадь, они бурно обсуждали услышанное, сопровождая реплики активной жестикуляцией. Занятые друг другом, они не заметили то, что приметил лишь один кучерявый мальчик лет шести, сын почтенного семейства бюргеров, задравший голову кверху и увидевший стаю ворон, беззвучно кружащих над собором.