Тьма и золото полуночи - стр. 27

– Да, это приказ, – говорит Самсон.

Он злится на меня, на мое неповиновение. И я не могу винить его за это.

– Да все в порядке, – отвечаю я. – Видишь?

Я машу рукой, но Неризан испуганно задыхается. Инспайры, держащие в целости мое тело в Итхре, разлетаются, как пушинки одуванчика. Мои пальцы рассыпаются. Я пытаюсь сдержать панику и спешу вернуться к проходу. Олли тянется сквозь него, его глаза закрыты, руки протянуты вперед. Во мне что-то невольно напрягается, и разбежавшиеся инспайры возвращаются в пальцы. Иммрал Олли снова собрал меня воедино.

Я шагаю сквозь проход, мне уже стыдно. У Олли из носа снова течет кровь. Должно быть, ему стоило немалых усилий вернуть меня в прежний вид.

– Все в порядке! – Я вскидываю руки и кружусь на месте.

Мое маленькое представление должно означать извинение за безрассудность. В прежние дни, когда и у меня был Иммрал, этот номер заставил бы других улыбнуться. Но теперь они смотрят на меня с досадой. Олли поглаживает руку, которой он удерживал меня в целости, – на коже вздуваются пузыри. Когда у меня был Иммрал, со мной такого никогда не случалось.

– Извини, – шепчу я. – Я не думала…

– Ты думала, теперь, когда ты осталась без Иммрала, ты нам не нужна? – говорит Олли, отирая сочащуюся из носа кровь.

И еще он сплевывает немного крови на землю, в сторону от всех. Алое пятно резко выделяется на серой почве. Олли медленно возвращается к Балиусу. Самсон идет за ним. Я не смею посмотреть на него. Мне не нужен Иммрал, чтобы почувствовать исходящий от него гнев.

Позади нас мерцает брешь между мирами. Одна ее сторона, глубоко между деревьями, сжимается. Разрыв закрывается, а может, исцеляется сам собой. Я содрогаюсь при мысли о том, что могла застрять на другой стороне, в виде призрака в Итхре, понимая, что не смогла бы долго протянуть без соседства Аннуна, ожидая распада. Может быть, мне показалось бы, что я тону.

– Хочешь поехать со мной? – спрашивает Неризан, когда я сажусь в седло Лэм. – Те, кто чувствует себя бесполезным, должны держаться вместе.

Эхо ее слов – иммралы должны держаться вместе, так ведь? – ударяет меня. Линнея, пожертвовавшая собой ради меня. И зачем? Я взбираюсь на спину Лэм и присоединяюсь к Неризан, мы молча продолжаем патрулирование. Самсон через шлем сообщает Рейчел о происшествии, хотя и немножко сглаживает мои действия. Мне бы следовало ощущать благодарность ему, но когда он заканчивает связь, я тихо замечаю:

– Ох, ты посмотри, он опять меня спасает!

Как только у меня вырываются эти слова, я жалею об этом, но назад их не возьмешь. Я не могу сделать так, чтобы другие о них забыли. Но никто не реагирует, поэтому я долго еще гадаю, слышали ли они меня. Когда мы уже поворачиваем обратно к Тинтагелю, я убеждаю себя, что сказала это тише, чем мне казалось, и должна теперь обо всем забыть. Когда мы едем через подъемный мост, я говорю себе, что просто воображаю напряжение, которое кроется в долгом молчании всех нас. Ведь если признать, что это не воображение, то придется встать лицом к возможности того, что я сейчас испортила отношения с Самсоном, дружбу с Олли и последние связи между остатками нашего полка.