Тьма - стр. 69
Пронзительно взвыли медные тенеземские трубы. Неожиданно – я не мог взять в толк, чего ради – дивизия Ножа тронулась с места и начала спускаться по склону, но не прямо, а чуть наискось, так что в результате этого маневра могла обойти наш правый фланг. Я диву давался, гадая, как его парни ухитрялись сохранять строй среди нагромождения камней.
Теперь мне представилась возможность увидеть один из ставших легендарными приступов ярости Длиннотени.
– Что ты себе позволяешь? – заорал он на Могабу, когда перестал наконец бессвязно реветь да брызгать слюной и взял себя в руки в достаточной степени для того, чтобы выговорить нечто членораздельное. – О чем ты думаешь? Что за дурацкие маневры без моего разрешения! Хотя бы объяснил, зачем ты это затеял?
Длиннотень вопил, топал ногами по деревянной платформе и так яростно цеплялся ногтями за свою маску, что я начал было надеяться: вдруг он ненароком сорвет ее и откроет миру свое так тщательно скрываемое лицо.
– Я понятия не имею, что он затеял, – спокойно ответил Могаба, не обращая внимания на истерику Хозяина Теней.
Облокотившись на ограждение площадки, он следил за продвижением Ножа и выглядел растерянным – каким я его никогда не видел.
– И не надо так шуметь.
Ревун усугубил переполох серией пронзительных воплей.
Длиннотень вновь прорычал что-то невразумительное. Запели таглиосские трубы. Шадаритская кавалерия вылетела из промежутка между дивизиями Старика и устремилась в разрыв, образовавшийся между корпусом Ножа и остальным тенеземским войском. Их маневр выглядел куда менее впечатляющим, чем продвижение воинов Ножа. Всадники даже не пытались делать вид, что поддерживают строй. Нож не обращал на них внимания. Он продолжал свой марш. Могаба – вот уж на него не похоже – был вне себя от злости, потому как понятия не имел, что замыслил Нож.
Длиннотень и Ревун чуть не передрались!
Что за чертовщина?
Неожиданно грохот барабанов возвестил о наступлении передовой дивизии Костоправа. Она направлялась прямо на то место, которое освобождали силы Ножа. Кавалеристы продолжали движение, прикрывая фланг дивизии. А затем стронулась с места и резервная дивизия. Она развернулась вправо и последовала за Ножом. Я наблюдал все это, вытаращив глаза и разинув рот.
Если смотреть со стороны, события на поле боя походили на хорошо поставленный танец, только вот на самом деле никто не понимал, что происходит. Растерянность была всеобщей. А подальше от передовой, скажем, возле наблюдательного пункта Госпожи, люди вообще ничего не знали. Может, у капитана и были какие-то мысли, но сейчас, в стремлении сохранить контроль за обстановкой, он походил на человека, пытающегося бежать в трех направлениях одновременно. Он ведь не имел возможности увидеть общую картину.