Ткань Ишанкара - стр. 43

– Примерно, – нехотя согласилась Тайра.

– Я бы сказал тебе – думай сама, решай сама, но обманывать я тебя не намерен. Мы оба теперь несвободны, и раз уж нам с тобой всю жизнь суждено провести вместе, – Горан взглянул на ее расширившиеся глаза и сказал: – Да не бойся ты так. Я только о Долге говорю. Это как служить вместе. Так вот, обманывать я тебя не буду. Сэл за нас с тобой все уже решил. Ты станешь нашей Некромантессой, и как сохранить при этом здравый ум и чистую совесть, тебя могут научить только в Ишанкаре.

Тайра посмотрела на него и сообщила:

– У вас позвоночник из титана, как у сэра Котцы. Вы сможете управлять университетом.

– Надеюсь, – Горан вздохнул. – Главное, чтобы сэр Котца так же думал.

– Горан Иваныч, а почему сэр Котца сказал, что вы не умеете обращаться с веером? Вы что, не знаете этот коан?

– Да знаю, конечно. О нем в каждой книге про дзен пишут. Я уже себе голову сломал, какое бы еще действие придумать с этим чертовым веером, а сэр Котца мне его сует и сует при каждой встрече.

– А почему бы просто не использовать его по назначению?

– Как тебе объяснить, – задумался Горан. – Веер – это у сэра Котцы такой тест на зрелость, а я не хотел быть взрослым. Зрелость подразумевает не права, а обязанности, поэтому я и уходил от этого коана раз за разом, а сэр Котца раз за разом надеялся, что во мне проснулась ответственность.

– Он в вас верит.

– Вот поэтому я должен сделать все, чтобы он попал в свою Лхасу, а я буду приходить к нему в гости. А ты сразу на веере прокололась?

– В смысле – прокололась? – не поняла Тайра.

– Ну, раскрыла и обмахнулась?

– Это называется проколоться?

– Именно так и называется. Ты признала, что готова к своему пути – пути некроманта. Теперь не отвертишься. Ты наша! – торжественно закончил Горан.

Горан ощущал время. Он словно наблюдал за песочными часами, которые Сэл перевернул полтора месяца назад. Он был в нижней их части и чувствовал, как на голову сыплется тоненькая струйка нагретых солнцем песчинок, но со временем, с каждым днем, с каждым часом, эта струйка становилась все больше, все горячее, и вот уже он стоял по горло в раскаленном песке, от прикосновения которого тлела одежда и на теле выступали волдыри. Горан готов был терпеть и дальше, только бы эта струйка не иссякла, только бы время, отведенное ему, не окончилось раньше, чем он надеялся. Май перетек в июнь, июнь достиг своей середины, а он так и не дошел до ’т Хоофта.

Горан не пытался придумывать отговорки. У него было две веские причины, по которым он все еще бездействовал.