Титус, наследник Сан-Маринский - стр. 8
3. Архивариус
Экипаж раскачивался из стороны в сторону, колеса громко щелкали, как если бы их путь пролегал по вымощенной булыжником мостовой. Снаружи иногда раздавались резкие выстрелы кнута и хриплый, будто бы пропитой голос время от времени по-индейски кричал: «Хайя!». В самой карете было хоть глаз выколи, но Титус понимал, что, кроме него, здесь есть кто-то еще. Время от времени из темного пространства напротив раздавалось невнятное сопение, покряхтывание и один раз явно человеческий голос словно в забытьи пробормотал:
– Мм, полдень, однако…
Они ехали и хранили взаимное молчание с полчаса, а может быть, и больше, хотя Титус понимал, что должен задать какой-то вопрос. В голове роились версии и догадки, одна страннее другой. Ему, к примеру, подумалось, что на самом деле он уже умер и некий суровый и неподкупный небесный страж везет его на Страшный суд. В ответ из темноты напротив раздался веселый, довольный смешок. Титуса эта насмешка почему-то совершенно вывела из себя.
– Кто вы такой? Почему здесь такая темень? Куда вы меня везете, в конце концов? – заорал он так, что у самого загудело в голове.
В ответ вспыхнул яркий свет, как будто включили электричество. На секунду Титус ослеп и даже, кажется, снова потерял сознание. Когда же зрение вернулось к нему, он увидел перед собой одетого в нелепый черный балахон лысого, но еще весьма свежего старика с широкими усами и огромным горбатым носом. Нос, надо сказать, был главным, все организующим элементом лица. На нем держались большие круглые, как глаза филина, очки с толстыми стеклами-иллюминаторами. А еще чуть повыше хитро блестели черные глаза, словно предупреждавшие Титуса: у меня, дружок, приготовлен для тебя сюрприз. В самом деле, не говоря ни слова, старик протянул ему какую-то свернутую трубкой бумагу, обмотанную шелковым шнурком с висящей на нем красной сургучной печатью. На неровной по краям печати был вытиснут герб – длинный меч, зависший между солнцем и месяцем. Титус, который словно того и ждал, без лишних вопросов жадно схватил свиток, быстро развернул его и залпом прочел:
«Год шесть тысяч тридцать третий от сотворения Сан-Марино, четверг, полдень (очень солнечный). Пишу в полном сознании и добром здравии, в присутствии трех свидетелей, подписи прилагаются (следовали какие-то тарабарские имена). За неимением прямых наследников, после своего скоропостижного отбытия завещаю управление герцогством Сан-Маринским, со всеми землями и богатствами, а также владение собственным титулом…»
Тут глаза Титуса округлились. Далее шло его имя: ТИТУС.