Титановая гильотина - стр. 9
Уралов был уже на месте. Он занимал отдельный столик в углу зала, сервированный на двоих. При ее появлении мэтр встал. Они деловито обменялись рукопожатием (Анна не выносила культивируемой среди московской тусовки привычки расцеловываться при встрече с каждым встречным-поперечным; по большей части это были неискренние, фальшивые эмоции, а иногда можно было нарваться и на иудины поцелуи). Знакомы они были если и не сто лет, то довольно давно, еще с той поры, когда Зеленская, доучиваясь на последнем курсе журфака МГУ, уже фактически состояла в штате корреспондентского корпуса «четвертой» кнопки, контролируемой столичными властями.
Они уселись за столик. Официант зажег свечи, принял заказ, после чего удалился. Метрах в десяти от них, за другим столиком, лицом ко входу и вполоборота к ним, за чашкой кофе скромно коротал время незнакомый ей мужчина лет тридцати, в котором, впрочем, она без труда вычислила личного телохрана пригласившего ее сюда известного теперь на всю страну человека. Что касается самого Уралова, то он выглядел даже более собранным, более озабоченным, нежели обычно, в остальном же, по крайней мере внешне, за те без малого четыре месяца, что отделяют их от последней по времени встречи, он совершенно не изменился.
– Отвратительно, – серьезно и чуточку печально глядя на нее, сказал Уралов. – Ничего более мерзкого в жизни не видел! Хотя ты знаешь, конечно, что мерзость… всякая пакость… в сущности, это и есть моя работа.
– Что-то не очень похоже на изысканный комплимент, – улыбнувшись краешком губ, которых она лишь чуть коснулась помадой L'oreal, заметила Зеленская. – Неужели, Андрей, я и впрямь выгляжу отвратительно… и даже мерзко?
Уралов, удивленно моргнул раз и другой, затем, улыбнувшись чуть устало, сказал:
– Извини, Аня, я был невнимателен… Ты выглядишь, как всегда, превосходно… Ты же понимаешь, что я имел в виду совсем-совсем другое…
Анна даже и не подумала обижаться на своего более опытного коллегу. Она надела нежно-бирюзовый костюм от Кристиана Диора не для того, чтобы понравиться Уралову, а чтобы понравиться самой себе. Самой себе Анна Зеленская, по крайней мере в данный момент, нравилась. А что? Девушка она не то что крупная, но крепкая: про таких мужики говорят «фигуристая». Рост у нее сто семьдесят, самое то (вроде и не верста коломенская, но и не коротышка-дюймовочка). Задорный носик, ямочки на щеках и совершенно не русская привычка лыбиться во все тридцать два зуба. Смех у нее – если есть повод для смеха – настолько заразителен, что все вокруг тоже начинают ржать как лошади. Некоторые покупаются на эту ее смешливость и потом очень удивляются, что Зеленская в иных ситуациях может не только отбрить какого-нибудь хама острым словцом, но и врезать своим крепким кулачком или тем, что там у нее окажется под рукой… Что еще? Еще в канун отъезда из Москвы, когда стало ясно, что им предстоит турне по странам арабского Востока, где отношение к женщинам европейского типа довольно-таки специфическое, Анна подстригла чуток волосы и перекрасилась в брюнетку (а так волосы у нее каштанового оттенка). Этот окрас, как говорят многие, ей очень к лицу, поэтому она решила, что побудет еще какое-то время брюнеткой. Вдобавок она похудела – без всяких усилий и разных там диет, – сбросив вес до почти идеальных для нее пятидесяти семи килограммов. И если добавить ко всему этому легкий ближневосточный загар, выделяющий ее на фоне бледных, как поганки, московских барышень, то становится ясно, что у самой у нее не было серьезных оснований быть недовольной собственной внешностью.