Тиски - стр. 9

А когда опускаю бокал на стойку, рядом на стул приземляется изящная кобылка лет восемнадцати, в узких джинсах, чудом удерживающихся на бедрах, и откровенном топе, который скрывает разве что соски. Не шалава, точно, я таких сразу просекаю. Она садится и смотрит на меня порочным таким взглядом, который дает понять, что она готова, и все, что нам осталось, – это разыграть стандартную партию знакомства и светского разговора, когда не важно, о чем говоришь, важно лишь направление, в котором следуешь.

Я открываю рот, чтобы сразить ее одной из миллиона отработанных заготовок, и тут бармен, эта шваль, спрашивает меня:

– «Маргариту» повторить? – Знает же, гондон, что у меня с собой ни копейки.

– Нет, – говорю я и направляю на него из глаз два смертоносных луча. Другой бы замертво упал, а этот сучонок ухмыляется так мелко и продолжает:

– А девушке вашей?

– Мне «Маргариту», – тянет хриплым голоском кобылка и улыбается. И в этот момент мне уже пофиг, чем я буду платить за коктейли, как буду выкручиваться, потому что этой улыбкой телка сводит меня с ума.

Ее зовут Лена. Сама не отсюда, приехала из Питера, на сборы какие-то или что-то в этом роде. Три дня в городе, а уже со скуки с ума сходит. Слушая ее и вставляя какие-то реплики для порядка, я только что челюстью по столу не колочу – идеальный вариант, идеальный! В моем воображении рисуются десять дней жесткой эротики, переходящей в оголтелую порнуху – и все это без взаимных обязательств, телефонных звонков в будущем и прочих напрягов, которыми приходится платить за первый дозняк любви.

Я шучу, и она смеется, запрокидывая голову. Для пробы я кладу руку на ее голую спину – между краем топа и джинсов, а она только придвигается ближе. И в тот момент, когда я открываю рот, чтобы предложить ей прогуляться, она придвигает свои губы к моему уху и просит достать.

– Чего достать? – спрашиваю я, включая дурака, и она торопливым шепотом объясняет: ну, чего-нибудь, не травы, а посерьезней, типа марок или кислоты. Она не одна приехала, их тут пять человек питерских, не знают, куда сунуться, вот и подрядили ее как самую ­языкастую нарыть стаффа в местном клубе. Она зашла и сразу выпасла меня: сидит один, не бухает, по сторонам постоянно зыркает.

– Ты же торгуешь? – спрашивает она меня. – У тебя же есть?

Я уже собираюсь в грубой форме ее послать, когда она оттопыривает кармашек джинсов, и я на мгновение вижу край котлеты – серьезной такой, из тысячерублевок. Сделай это, говорит она, и я тебя персонально отблагодарю – и целует меня в мочку уха, прикусывая ее так, что по моему телу бежит сладкая дрожь и я поеживаюсь.