Тише, ты - моя - стр. 4
Меня охватила досада, что любой мужчина был бы счастлив предложи я ему себя вот так на блюдечке. А этот требует не пойми чего. Впервые в жизни мне было так горько от провала. Хотелось врезать этому самовлюбленному психу по физиономии. Хотелось устроить настоящую детскую истерику: колотить этого мужлана кулаками в грудь, а затем разбросать по кабинету, все что я буду в силах поднять.
И я уже чувствовала, как от гнева начинает гореть мои лицо и шея.
– Тебе разве не понравилось? – надменно улыбнулся он.
– Нет! – выкрикнула я, а затем окончательно сняла свои трусики с лодыжек и бросила в лицо этому нахалу. – Подавись, извращенец!
Страм улыбнулся, подавив смех, и убрал трусики в карман своих брюк.
– Ты подходишь мне, Луна, – спокойно заявил он, когда я уже направилась к двери.
– А ты мне нет! – рявкнула я, уже не контролируя свой гнев.
– Я предупредил, что не отпущу тебя, если ты мне понравишься, – так же спокойно напомнил он.
Я была уже на той грани бешенства, когда в голове не остается ни одного цензурного слова, поэтому я вплотную подошла к мужчине, намереваясь сказать что-нибудь колкое в его адрес, но Страм резко перехватил мои запястья и с силой притянул меня к себе на колени. А затем, обхватив затылок, чтобы я не сводила с него взгляд, он озвучил свое решение:
– Ты. Мне. Подходишь. Точка.
Вся ярость схлынула как по команде, и я почувствовала себя маленькой беспомощной девочкой, которую родители застали в туалете с сигаретой во рту.
Вот как у него это получается, а?!
2. Глава 2.
Окончательно сбитая с толку, я вышла на солнечный задний двор для сотрудников и присела на одну из скамеечек возле фонтана.
В голове до сих пор звенели слова Страма: "Ты. Мне. Подходишь. Точка". После этого он отправил меня дальше работать, бросив напоследок, что вечером хотел бы со мной поужинать и нормально поговорить.
Я была настолько не в своей тарелке сейчас, что и не отказала ему, и не согласилась. Неудовлетворенное возбуждение, казалось, посылало нервозный разряд тока в каждую мою мышцу, и от этого я испытывала ещё больший стыд.
Никогда со мной ещё такого не было! Ни-ко-гда!
Я очень рано начала взрослеть и умнеть, как мне казалось. Я росла единственным ребенком в самых роскошных условиях в руках любящих родителей.
Моя мама Виктория была невероятно доброй и покладистой женщиной. Большие деньги ее ни капли не портили, и она с удовольствием занималась благотворительностью. Ее главной страстью был сад. Она могла сутки напролет что-то там высаживать, опрыскивать, подрезать. У нее даже был свой домик в глубине сада, и она часто оставалась ночевать там, словно в отдельном государстве.