Тик-так - стр. 13
– Нет. Я ухожу к себе. Ураган стихает, Лесли прекрасно справится со штурвалом, а Накамура последит за морем. Через два часа пришлите им кого-нибудь на смену.
– Слушаюсь, капитан.
В тоне Рамоса не слышалось непокорности, он был из тех людей, кто привык повиноваться беспрекословно.
Он, не торопясь, шествовал к корме, Анита, Алекс и Вероника, промокшие и уставшие, плелись за ним. Сильная качка мешала ходьбе, приходилось все время хвататься за различные элементы такелажа, попадавшиеся на пути. Анита опасалась, как бы не нахлынула еще одна волна, подобная той, что чуть не погубила ее. Однако шторм, как и предсказывал капитан Руэда, начинал стихать, ветер ослабел, и море постепенно успокаивалось.
Рамос был тощ, зато высок, и поднятый им фонарь светил, как путеводная звезда.
– Нам очень жаль, что мы доставляем вам неудобства… – заговорил Алекс.
Помощник капитана прервал его:
– Мы не из неженок, сеньор. Мне выпадало ночевать под мостами и в угольных ямах, я не жалуюсь…
В отличие от японца, Рамос не прочь был поговорить, но в матросском кубрике, мимо которого они проходили, что-то загремело, и послышалась неразборчивая ругань.
– Прошу прощения… Вы не подержите? – не дожидаясь ответа, он сунул Максимову в руки фонарь, подскочил к двери кубрика и распахнул ее настежь.
Из помещения, в мутном оконце которого мигал неверный свет ходившей ходуном свечи, кубарем выкатились два сцепившихся человека. Рыча, они мутузили друг друга и изрыгали проклятия: один – по-французски, другой – на неизвестном Аните языке. В плясавших отблесках фонаря трудно было разглядеть их, но тот, что был мощнее, имел темный цвет кожи, каким обладают представители африканского континента, а голову второго прикрывал тюрбан, почти тотчас слетевший и запрыгавший по доскам.
Африканец превосходил противника в силе, быстро подмял его под себя и колошматил от души. Они оба волчком завертелись у ног Рамоса. Тот нагнулся и железной лапой стукнул разбушевавшегося чернокожего по загривку. Удар вышел несильный, зато действенный. Дерущиеся расцепились, вернее, африканец отпустил жертву и вскочил на ноги.
– Опять что-то не поделили? – загремел Рамос, не дав ему вымолвить ни слова.
– Он обыграл меня в карты! – возмущенно пояснил чернокожий.
– И что?
– Он жульничал! Я его знаю!
– Неправда… – второй участник поединка поднялся с палубы; он держался на удивление бесстрастно, говорил ровно, как будто и не было никакой стычки. – Будда свидетель: я всегда играю честно.
Максимов поднес фонарь к его лицу и невольно отшатнулся. Обе щеки говорившего, губы и тонкая, в стрелку, бородка, были измазаны красным. Создавалось ощущение, что его с размаху приложили молотом или вдавили в булыжную мостовую. По всем разумениям, он должен был лишиться половины зубов и испытывать адскую боль.