Тихоня попаданка для властного лорда - стр. 30

Мы неспешно ели легкий ужин. Фруктовый салат, бутерброды с мясной нарезкой, каша, придающая сил, - все это улетело в наш желудок перед сном.

Затем я поднял наполненный бокал и предложил тост:

- За наши будущие отношения.

Женушка хмыкнула, хотела сказать гадость – я по лицу видел. Но промолчала. Отпила три глотка, блаженно зажмурилась.

- Вкусно, - довольно произнесла она.

Я удовлетворенно ухмыльнулся.

Да, пока что все шло строго по моему плану.

Но вот женушка опрокинула в себя остатки напитка, поднялась из-за стола, раскинула руки в разные стороны и запела. Нет, не запела, завыла.

- Что стоишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Головой склоняясь
До самого тына.

А через дорогу,
За рекой широкой,
Так же одиноко
Дуб стоит высокий.

Как бы мне, рябине,
К дубу перебраться.
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться[1].

Она самозабвенно выла с закрытыми глазами, не реагируя на внешние раздражители, включая меня.

Боги, за что?!

[1] Слова написаны в 1864 г. русским поэтом Иваном Захаровичем Суриковым (1841-1880). Автор музыки неизвестен.

16. Глава 16

Ангелина:

В моей семье любили петь. Мои бабушка с дедушкой, родители, да даже мы с сестрами и братьями, мы все, собираясь за праздничным столом, с удовольствием радовали соседей своим художественным вытьем, как выражался папа. Народ в округе уже знал: когда в нашем семействе готовится застолье, то лучше начинать стройку поблизости. Ну, или затеивать ремонт. Так больше вероятность, что нас не услышат. Хотя обычно это не срабатывало. Выли мы громко, с удовольствием. И голоса наши перебивали любой перфоратор.

Вот и теперь, с наслаждением опробовав иномирное игристое, легко полившееся в мой организм, я решила возродить прекрасную традицию пения. И завыла «Тонкую рябину». И пофиг на окружающих и их ушные перепонки. Я расслабилась. Мне было хорошо. На все остальное плевать с высокой колокольни.

Помню, муженек пытался как-то заставить меня замолчать. И тряс, и звал. Бесполезно. Я уже была в образе и старательно выводила один куплет за другим.

Потом реальность ускользнула от меня. И я вырубилась, прямо там, не отходя от стола.

Проснулась утром, довольно улыбнулась, вспомнила вчерашний вечер, ну, что смогла вспомнить, и от всей широты своей души пожелала:

- Чтоб вам всем счастливыми сегодня ходить.

Потом, удовлетворившись сделанной пакостью, поднялась, потянулась, зевнула.

Жизнь была прекрасна.

Позвонив в колокольчик, я вызвала служанку. Она прибежала довольно быстро, с улыбкой до ушей. Вот, значит, пакость удалась. Отлично же.

Я быстро вымылась, переоделась в домашнюю одежду, хотела уже выйти к завтраку, как в дверь постучали. Требовательно так постучали. Как будто право на это имели. Ну, и что ж моему ненаглядному супружцу у меня понадобилось?