Тихоня - стр. 35

Я играла теперь с этой визиткой, вертя ее в пальцах, читая и перечитывая. Я, должно быть, проделала это уже раз сто за последние семь дней – сжимала ее в руках, словно магический талисман, мечтая, изумляясь, фантазируя и отбрасывая какие-то мысли.

Я едва не порвала ее на кусочки, но вовремя опомнилась и положила в свой бумажник.

Лобстер сидела рядом со мной на кровати, наблюдая за тем, как я кладу в свой маленький черный клатч блеск для губ, крохотную расческу и айфон. И бумажник, в котором хранится визитка суперуспешного кинорежиссера.

Мои родители устраивают сегодня вечером званый ужин, чтобы отпраздновать окончание моих итоговых экзаменов, – по правде говоря, окончание моей учебы, – и мое вхождение в то, что отец называет «следующей фазой жизни».

Мама очень хотела, чтобы я выбрала более роскошный наряд, но я считаю, что простое открытое черное платье без рукавов прекрасно для этого подходит. Она также хотела бы, чтобы я надела шпильки, но я ненавижу шпильки, и, как по мне, пестрые сандалии без каблуков очень хороши. Я была бы в миллион раз счастливее в шортах, футболке и босиком, устроив браай[12] на закате, на пляже, с парочкой лучших друзей из школы. Но папа настоял на том, чтобы организовать эту вечеринку, а то, чего хочет глава «Посейдон Индастриз», он обычно получает.

Большинство моих приятелей на всю катушку отрывались в этом декабре[13]: подцепляли друг друга на короткие свидания и тусили в режиме нон-стоп большой компанией на выходных в заливе Плеттенберг или улетели отсюда, чтобы начать свой годовой перерыв в учебе в Лондоне или Сиднее. Но мои родители настаивали на том, чтобы я провела следующие три месяца, до того, как начнется университет, работая. Мама говорит, что я буду «прояснять свое будущее». Папа говорит, что я «продемонстрирую свою рабочую этику». Я называю вещи своими именами: меня ждет рабский труд.

Я причесала волосы и почистила зубы, липким роликом очистила от шерсти Лобстера свое платье и проверила в телефоне, нет ли новых сообщений. В ожидании остальных, пока они оденутся и соберутся, я прибралась в своей комнате. По крайней мере, это должно понравиться моим родителям.

Мне нравится моя комната. Кровать белого цвета из крашеного дерева, наборный пол из орегонской сосны и стены бледно-аквамаринового цвета создавали атмосферу пляжа: словно это были морская пена, песок и вода. Она явно смотрелась бы лучше, если бы не постеры, почти скрывающие все стены. Календарь с фотографиями выскакивающих из воды китов и стаями дельфинов висел на стене рядом с плакатами с лозунгами против отрезания плавников китам и ярусного и дрифтерного лова, а также ловли рыбы донным тралом – методов промышленного рыболовства, оказывающих разрушающее воздействие на окружающую среду. Прямо напротив своей кровати я повесила гигантский постер «Сиренки» – старого русского ледокола, превратившегося здесь в корабль – символ борьбы за окружающую среду.