Тихоня - стр. 16
— Ну, знаешь… Брови такое дело…
— Да пофиг. Мне нужно. Так что давай… — решительно отрезает он, жестом указывая, что мне пора на выход. Я не реагирую.
Тогда Артем шагает внутрь, смотрит на мои разложенные вещи. Он подбирает с пола спортивную сумку и начинает бездумно швырять в нее мои принадлежности. Все в кучу. Встав около стиральной машины, Артем хватает бутыли с неизвестными для него жидкостями на иностранном языке, показательно отправляя их в сумку. Следом летит косметичка, мочалка. Рука Ткачева замирает на одну длительную секунду. Он мешкает, заприметив мои трусики. Извращенец.
— Эй!
Парень оттаивает и возвращается к своей задаче. Белье, которое он хватает и сгребает как животное, тоже исчезает в сумке. Артем словно не слышит моего возмущения. Покончив со сборами, он вцепляется в мое предплечье, собираясь вывести меня за пределы ванной. Грубые пальцы зацепляют полотенце на стыке, оно начинает разматываться.
— Ты! — восклицаю я, успевая придержать его одной рукой, закрывая собственное тело. Кидаю на Артема колкий взгляд и начинаю смеяться: — Так и знала, что ты запал на меня. Что, не терпится увидеть меня голой?
Артем закипает. Об этом говорит его дыхание и взгляд, в котором пляшут бесы. Мне нравится его злить, выводить из себя. Поразительно, как же оказывается Ткачева легко можно довести. Я всю жизнь оттачивала навыки на собственном брате, но гораздо интересней оказалось проделывать это с кем-то другим.
— Ничего подобного, — шипит он, — у тебя даже не на что смотреть!
С моего лица в миг стирается веселье. Эта фраза так сильно обижает меня, что я и сама такого не ожидала. Задохнувшись от злости, я вырываю свою руку из звериной лапы Артема. Я намерена заставить его взять свои слова назад и подавиться ими.
— Да-а? — протягиваю я, глядя Ткачеву прямо в глаза.
Он не отступает, демонстрируя непоколебимость на собственном лице. Одним резким движением я дергаю вниз полотенце. Теперь перед Артемом я стою совершенно обнаженная.
Парень замирает, уставившись на мою сочную грудь. Это длится, кажется, целую вечность. Его взгляд скользит к животу, ниже, затем снова возвращается к груди, и только потом он смотрит на мое лицо. С моих еще влажных пепельных волос падают капли, прочерчивая блестящие дорожки вдоль будоражащей фигуры. Я полностью отдаю себе отчет в том, что я сексуальна. И теперь Ткачев тоже в этом не сможет усомниться.
Сглотнув, но сохранив невозмутимый вид, Артем безразлично произносит:
— Ну вот, я же говорил.
— То-то ты таращишься на меня уже пять минут, — довольно произношу я. — Ну как, Ткачев, нравится зрелище?