Тихон - стр. 5

– Интересно, – пробурчал ангел-хранитель, – кто же ты-то такой, конкретно ты…

Но отец Филип вроде как не заметил бурчания ангела, он продолжал развивать тему.

– Религия – это ещё не свобода. Это когда ты выбираешь место не возле параши, а у окна. Точнее – это когда ты доверяешься кому-то, кто обещает тебе это место. На самом-то деле есть страх не занять место у окна, а не возле параши. Перефразируя отца Фромма – это бегство от параши.

Время от времени он смущался, потому что его речи выглядели для непонимающих как осуждение. Также он догадывался, что дело не в религии, а в его понимании религии.

– Кстати, братья, не подумайте, что я критикую религию. Религия меня больше не задевает. А критикую я то, что меня задевает. Вот, возьмите, например, морскую мину. Это такой железный шар со взрывчаткой, ощетинившийся рожками взрывателей, которые лучше не задевать.

Тут отец Филип поморщился от своих же слов, и Тихон догадался, что тому было неприятно употребление слова «ощетинившийся», потому что как у всех. Потом он поморщился еще больше, потому что морщиться от употребления не того слова было еще большим штампом, чем это слово употреблять.

– Блин! – подумал вслух отец Филип, и это не было ругательством, это было эхо, отголосок внутренних переговоров, – Мина – это шар с рожками. Плавает мина себе, плавает… пока корабль не заденет корпусом по рожку. Тогда мина взрывается вместе с кораблем, и оба тонут. Вместе с тем, что осталось от рожков. А, кстати, вы знаете, что в рожках у мины сахар? Он держит пружинку ударника, как-то так, и мина не может взорваться, пока она не в воде. На суше она безопасна, а в воде сахарок растворяется, и мина становится на боевой взвод. Теперь её за рожки лучше не трогать – бабахнет.

– Похоже, ты с того начал, что сахарок растворил… – пробурчал Архип, но Филип сделал вид, что его не услышал.

У отца Филипа было большое эго.

Эго – как мина, ощетинившаяся – чёрт! – рожками. Или как Звезда Смерти из «Звездных войн», ощетинившаяся лазерными пушками. Так и видно эти толстые стволы, возникающие из раздвигающихся в разные стороны шипящих люков. Только тронь! Или так: эго – это крепость, и чуваки за бойницами, ощетинившиеся луками. Эго – набор придуманностей, и остаться без эго вполне безопасно. Без эго можно всё, и чистый лист – наилучшее состояние из возможных.

Отец Филип качнулся вперед на стуле, коснувшись пузом края кухонного стола. Стол был холодный, куда холоднее пуза, и отец Филип дернулся, отшатнулся, зато стал трезвее.

– Короче – это всё я, – сделал вывод отец Филип, – и мина, и Звезда Смерти, и крепость. Это меня не тронь, а то… а то стану критиковать. Я критикую то, что меня задевает. Критика – это форма агрессии, это когда лучник выпускает стрелу – пяу!