Тихое убийство. Инфекция как орудие преступления - стр. 42
А после 29 апреля вновь наступает пауза. 30 апреля, 1, 2 и 3 мая ни одного вновь заболевшего! Ну, казалось бы, тут городским властям можно было выдохнуть и поздравить всех с долгожданной победой, инфекцию переломили, мероприятия по помывке домов и крыш, перекладке асфальта и вакцинации жителей дали нужный эффект! Но радоваться долго не пришлось – 4 мая заболевают 2 человека. После этого пауза как будто бы продлилась: 5 и 6 мая не фиксируется ни одного вновь заболевшего!
А затем в период с 7 по 12 мая включительно в больницу №40 поступили 6 новых больных! Совершенно необъяснимая вспышка… К этому времени оказалась привита львиная часть жителей Чкаловского района – намного более половины – и в 40-ю больницу попадали уже и привитые.
А отмечались ли заболевания сибирской язвой после 12 мая? Да, отмечались. Последний человек, на котором обрывается «список 1994 года» был доставлен в больницу 15 мая. Это был 37-летний мужчина и мы знаем, что он выжил. Но были и умершие. Последний из них скончался 12 июня.
Несколько выше автор написал, что американский профессор Мезельсон выбросил из "списка 1992 года" 3 умерших, в результате чего получился "список 1994 года"? Так вот именно тех, кто был госпитализирован после 15 мая господин Мезельсон из первоначального списка и удалил. Почему? Да потому, что их присутствие в списке разрушало ту версию, которую обосновывал уважаемый профессор микробиологии. В своём месте мы поговорим и об этой версии, и о том, какими остроумными манипуляциями господин Мезельсон её обосновывал.
Пока же продолжим наш анализ далее.
Зададимся вполне обоснованным вопросом: насколько соответствовал классической схеме описанный выше характер распространения сибиреязвенной инфекции? Ведь вспышка 1979 г. была отнюдь не первой и не последней из числа хорошо задокументированных. Очевидно, то, что происходило в Свердловске весной 1979 г. с полным правом можно назвать необычным. В произошедшем в Свердловске бросаются в глаза как минимум две странности.
Первая странность связана с прерывистым характером распространения инфекции, зафиксированном нами выше. Если бы болезнь распространялась в малонаселенной местности, разделенной лесами, пастбищами и т.п., то подобную прерывистость можно было бы списать на низкую плотность жителей (потенциальных объектов заражения). Но в нашем случае речь идёт о городском районе с довольно плотной застройкой, на территории которого проживали в те дни около 72 тыс. человек! Болезнь должна была косить их более или менее равномерно, с постепенным уменьшением числа вновь заболевших по мере того, как стали бы давать эффект профилактические меры. Перерыв в начале мая и последующий всплеск заболеваемости в период с 7 по 12 мая в такую картину совершенно не укладываются.