Тигран Великий - стр. 29
– Плох тем, что он безликий. А человек, по своей натуре, привязан к зримым образам. Разве я не прав?
– Сказать по правде, хотя я и иудей по матери, но эллинские боги мне больше нравятся, – ответил я почему-то, понизив голос.
Мецн уловил это и сказал с улыбкой:
– Можешь говорить об этом смело. Маккавеи тут не услышат тебя. Ну и чем же они тебе нравятся?
Я призадумался над ответом, но Мецн опередил меня:
– Они тебе нравятся, потому что похожи на живых людей, хотя и бессмертны, правильно? Так же влюбляются, так же завидуют друг другу, и ничто людское им не чуждо. На самом деле, их не существует. Они придуманы, согласен со мной?
– Да, согласен. Мне всегда нравились красивые истории про Зевса, Апполона, Афродиту.
– Ну конечно, и будут нравиться. Людям во все времена интересно слушать про людей, тем более – облачённых в тоги богов.
– А кому преклоняется народ в Армении? – вдруг спросил я.
– Одна из богинь – Анаит, вроде Артемиды. А вот Арамазд подобен Зевсу. Есть ещë мужественный герой Ваагн и богиня любви Астхик.
Мецн замолчал, и только равномерный шелест верблюжьих шагов нарушал знойную тишину пустыни.
На закате седьмого дня путешествия мы достигли цели. На горизонте показались крепостные стены Антиохии.
– Ну, Соломон, сегодня ты заночуешь во дворце Антиоха, – сказал с восторгом Мецн, – в городе, который отстроил один из полководцев самого Александра Завоевателя – могучий Селевк.
– Меружан мне говорил, что сейчас здесь находится трон армянского царя.
– Не только трон, но и сам царь своим присутствием осчастливил южную столицу Армении.
– А какой он из себя этот царь Армении?
Мецн почему-то заулыбался моему вопросу, но потом ответил:
– Описать тебе его – у меня не хватит слов. Лучше дождись завтрашнего дня. Увидишь собственными глазами.
Тем временем мы достигли главных ворот города, и стража нас строго окликнула.
– Открывай быстрее, – зычным голосом приказал Мецн, – сам посланник царя царей пожаловал.
Загремели тяжёлые ворота, и мы вместе с караваном переступили за городскую черту.
Царский дворец располагался в живописной роще, где росли высокие кипарисы и лавровые деревья. К дворцу примыкал высокий храм. Я сравнил его с Главным иерусалимским и понял, что последний намного проигрывал по красоте. С той поры и по сей день, все храмы эллинского стиля завораживали меня своим великолепием. Причиной, как я потом догадался, служило их правильное месторасположение. Храм в Иерусалиме, хотя и был самой высокой постройкой города, однако находился в окружении невзрачных городских домов. Храмы же греческого образца сооружались в живописнейших местах и входили в дворцовые комплексы.